мы очень часто пьем чай! Это не практично, – заявила младшая старушка и без извинений покинула гостиную. Как только она приоткрыла дверь в соседнюю комнату, в нос ударил странный, не очень приятный запах, похожий на резкий удушающий запах герани.
Этель сделала вид, что не обратила внимания на замечание сестры, и с улыбкой продолжала разливать чай. На ярко малахитовом фоне фарфорового сервиза нежно вился узор из золотых цветов. Стоило только поднести фарфор к свету, становилась очевидной вся его прозрачная хрупкость. Михаэль принял чашку опасливо – в его больших ладонях она выглядела словно предмет из игрушечного детского набора – и с видимым облегчением пристроил чашку на столешницу.
Общаться с Этель было настоящим удовольствием, потому что она охотно отвечала на вопросы и сама задавала новые темы для разговора. Старушка живо и непосредственно интересовалась погодой, новостями округа, подробностями моей личной жизни и, конечно же, жизни Михаэля. Однако стоило ей почувствовать, что какая-то тема неприятна собеседнику, например, когда Михаэль покрылся пунцовыми пятнами на вопрос «а у вас, юноша, есть милая сердцу дама?», то направление в разговоре тактично менялось. Оказалось, что у нас есть общие знакомые на побережье: Этель знала Марту и паренька из букинистической лавки.
– Я прожила в Кологрисе всю свою жизнь. И знавала лично почти каждого человека из вашего списка исчезнувших. Но, знаете, в отличие от расхожего мнения о трагичности происходящего, я полагаю, что для самих пропавших исчезновение не было худшим днем жизни.
Я просто не могла поверить своим ушам.
– Ваши родственники пропадали?!
– Нет. Но, судя по тому, как вы… разгневанно прибавили глаза, в вашей семье, милочка, такие прецеденты случались. Эта боль по-прежнему остра?
– Нет, вполне терпимо, но жить мешает.
– Это потому, что вы воспринимаете уход близкого вам человека как смерть. Вам не приходило в голову, что поскольку тел не находят, то, возможно, люди перемешаются в другие Мерности и продолжают там свою жизнь? Вас печалит, скорее, то, что вы не понимаете, почему вам ничего не объяснили и почему вас не взяли с собой. Разве это не эгоистично?
– Да, меня это сильно печалит, потому что я осталась одна и мне даже некому рассказать…, ну, я не знаю…
– Рассказать что? В вашей жизни есть что-то настолько важное, о чем вы можете рассказать только близкому родственнику, а не своей подружке?
– Да, в моей жизни есть проблема, с которой я ни к кому не могу обратиться! И у меня нет подружки для задушевных бесед!
– Могу вас заверить, милая, что важность любой проблемы с течением времени понижается. Надо немного переждать, хотя бы сутки после окончания терпения, и, поверьте: или найдется решение, или острота переживаний притупится. Неужели вы серьезно полагаете, что в вашей жизни будет такой момент, когда все удачно разрешиться, и жизнь станет приятной и комфортной?
– Нет,