отправился в поездку по странам Центральной Африки для более пристального знакомства с неким архаичным обрядом, уродующим женщин. Рассчитывает шире распространить его на Ближнем Востоке в качестве религиозного.
Я раскрыла рот, но отец поднял руку и хрипло произнес:
– Об этом не спрашивай. Сонеллион отбыл вчера и планирует отсутствовать три-четыре недели.
– Ясно. А когда отправляемся мы?
– Думаю, нет необходимости говорить тебе, Анна, что Ближний Восток – крайне опасное место.
Я кивнула. Отец обратился к Копу:
– Ты знаешь арабский?
– Да, сэр. Мой отец часто пользовался этим языком, и я не раз бывал вместе с ним на Ближнем Востоке.
Отец посмотрел на меня.
– Я вот о чем думаю: не попросить ли Копано отправиться в одиночку?
Чуть не задохнувшись от возмущения, я выпрямилась на стуле.
– Об этом даже и не заикайся! Разумеется, я еду.
– Ты к такому совсем не привыкла.
Я чуть было не выпалила «Спасибо, капитан Очевидность», но вовремя прикусила язык. Мне нужно отстоять свою позицию, не прибегая к словесной перепалке. Лучше напомнить отцу, что это была его идея – чтобы именно я ездила по всему миру, набирая союзников-испов. Теперь же, встретившись с опасной ситуацией, он решает выступить отцом-защитником, а Копа бросить одного на съедение волкам.
– Смотри, – спокойно заговорила я. – До отъезда я изучу материалы по культуре Сирии. Оденусь, как принято у местных женщин. Ну, и Коп за мной присмотрит.
Я посмотрела через стол на Копа. Он кивнул и решился, наконец, высказать свое мнение.
– По арабским меркам Дамаск – довольно либеральный город, верно?
Коп повернулся к моему отцу, который, прокашливаясь, вдруг понял, что теряет почву под ногами.
– Да, это такой островок свободы нравов в консервативной стране. Но там полно закоренелых консерваторов и радикалов, которые косо смотрят на западные обычаи. Не всем нравятся места, куда ходят и мужчины, и женщины. – Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу.
Патти легонько постучала ладонью по столу перед собой.
– Прекрасно понимаю твои чувства, Джон. Я тоже за нее боюсь. Но… – тут она остановилась, опустила глаза, тяжело вздохнула и вновь посмотрела на отца, – ты, точно так же как и я, знаешь: ей это под силу. – Он скрипнул зубами. – Анна нуждается в том, чтобы действовать, и, думаю, она сумеет помочь сирийской девочке.
Отец хрипло выдохнул, признавая себя побежденным. Мы с Копом обменялись торжествующими взглядами. Чувствовалось, что он рад не меньше, чем я.
– Ну, хорошо, – сказал отец. – Я все подготовлю. Вы отправитесь через пять дней, и у вас будет сорок восемь часов на то, чтобы ее убедить. Дольше там задерживаться не разрешаю. Знаю, что уже говорил это, но повторю. Никогда и ни при каких обстоятельствах не передавайте важную информацию по телефону или интернету. Только лично, удостоверившись, что вокруг все чисто. Не выезжайте за пределы Дамаска. Я приставлю