при взгляде на этих обнаженных дикарей каменного века было положительным. В представлении европейцев это были невинные дети природы, почти как Адам и Ева в раю незадолго до их грехопадения. Секретарь Кабрала Педру Ваш де Каминья, непосредственный свидетель этого, писал королю Мануэлу: «Они показались мне людьми столь невинными, что если мы сможем понять их и они нас, то они вскоре станут христианами. Потому что, как кажется, они не имеют никакой религии и не имеют о ней понятия… Определенно этот народ добрый и удивительно простой, и мы можем легко обратить их в любую веру, какую бы мы ни захотели. И более того, Господь одарил их прекрасными телами и добрыми лицами, такими, какими он наделяет обычно добрых людей, и я верю, что Он, приведший нас сюда, сделал это намеренно… Среди них были заметны три или четыре девушки, очень молодые и очень красивые, с иссиня-черными волосами, спадавшими на плечи, их детородный орган, едва прикрытый и лишенный растительности, был настолько совершенен, что мы нисколько не стыдились смотреть на него… Одна из девушек была вся покрыта татуировкой от головы до пят, рисунок был нанесен [голубовато-черной] краской, и она была столь совершенно сложена, и ее бесстыдство было столь очаровательно, что многие наши соотечественницы, увидя такую красоту, устыдились бы, что они не такие же».
Португальцы предвосхитили концепцию французских философов «Благородного дикаря», сформировавшуюся в XVIII в., и многие современные исследователи в качестве свидетельства этого указывают на характерную особенность лузитанцев – готовность идти на сближение с людьми другого цвета кожи и склонность португальцев заключать браки с цветными женщинами. По существу, это было просто проявлением естественной потребности моряков, долгое время не имевших физических связей с женщинами. Можно легко провести параллель между их поведением и отношением английских и французских моряков в XVIII в. к легко одетым красоткам Таити и других островов Тихого океана. Более того, это льстившее дикарям каменного века сравнение их с невинными обитателями земного рая или канувшего в прошлое золотого века продержалось недолго, как и схожая реакция Колумба и его испанских моряков при виде араваков с Карибских островов, встреченных им в его первом путешествии. Стереотипное представление о бразильском индейце как о неиспорченном дитяти природы вскоре было вытеснено всеобщим представлением португальцев о нем как о законченном дикаре. Sem fe, sem rei, sem lei, то есть для него не было «ни веры, ни короля, ни закона».
Эта перемена в отношении стала явной и преобладающей, хотя и не была всеобщей, начиная со второй половины XVI в. Это было в основном следствием того, что главным экспортным товаром страны вместо красного дерева стал сахар, и потому потребовалась дисциплинированная (или рабская) рабочая сила. На протяжении первых трех десятилетий этого периода все контакты с Бразилией ограничивались кратковременным посещением ее торговцами и моряками, которые приплывали выменивать железные инструменты и европейские