почти у носков сапог. Кто-то закричал. Огромный, бородатый мужик впереди замер, качнулся, машинально вытер кровь с лица и удивлённо посмотрел на руку – дробина прошла рикошетом, распоров щеку. Кто-то упал. Серая тень скользнула мимо Эрвина, в темноту за спиной.
– Назад, – заорал он. Щёлкнула скоба, досылая в патронник новый патрон. Второй – резиновая, останавливающая пуля. Вроде. Палец на миг застыл на крючке спуска.
– Надеюсь, я не ошибся при зарядке, – Эрвин поднял ствол и выстрелил ещё раз – в самого громкого. Прямо в заросшее, изломанное яростью лицо. Человек упал. Толпа качнулась. Щелчок скобы. Третий заряд – снег под ногами людей опять взорвался россыпью искр. Картечный залп. Шаг вперёд. Левая рука стиснула ложе ружья. Истово, до побелевших пальцев. Правая толкнула скобу вниз, до щелчка и вверх с точностью метронома. Заряд ушёл в ствол. Третий.
– Назад, – заорал Эрвин, шагнув прямо на толпу. Над головой – оглушительный треск и скрип ржавого железа. Тепловая пушка развернулась наконец. В лица людям ударил, закружил волосы холодный ветер. Толпа замерла. Попятилась. Запал пропал – Эрвин видел, как люди начали переглядываться недоуменно – на поле и друг на друга. Будто спрашивали – куда их вдруг занесло и что они сейчас только что натворили…
Завыла сирена. Из-за спины – лязг стали и тяжёлый топот шагов. Протяжный голос спросил:
– Эрвин, все ли в порядке? – голос, звенящий весенним ручьём. Стало даже теплее. Немного. Ирина Строгова. Эрвинов десяток подоспел. Парень тряхнул головой и вдруг понял, что схватка заняла секунд тридцать, от силы.
Толпа, глухо загудев, развернулась и побрела обратно – к берегу, к чёрной, блестящей в свете прожекторов воде, в трюмы экраноплана.
Человек, сбитый второй Эрвиновой пулей благополучно встал и побрёл, запинаясь, за прочими. «Слава богу» – выдохнул парень, до смешного обрадовавшись тому, что не ошибся накануне утром, забивая патроны в дробовик. Чётные – резиновая, нечётные – картечь, все по уставу. На сером бетоне осталась измятая чёрная тень. Лежала неподвижно, кулём, как мешок сброшенный пьяным грузчиком. Эрвин шагнул вперёд, осторожно наклонился. Девчонка, маленькая совсем. Смятые волосы – во все стороны, торчком. Ран не видно, должно быть просто затоптали. Присел, осторожно тронул за плечо – жива ли. Будто шокером коснулся – она дёрнулась, вскочила, будто ужаленная. Попыталась закричать. Ветер налетел, забил крик назад, обратно в бледные губы.
– Тише, все будет хорошо, – прошептала ей Ирина, осторожно боясь спугнуть. Та, опять дёрнувшись, перевела глаза на неё. Дикие пустые глаза. Эрвин невольно сморгнул. У него дома работала такая, из социально-адаптирующихся. Вечно дрожащая тень, с такими же вечно круглыми глазами. Отец запретил с ней общаться. Строго-настрого. Тогда юный Эрвин не понял, почему…
Завыла сирена. Подъехал патруль. Глухие шлемы, чёрная броня, на плечах – гербы и нашивки портовой стражи. Старший высунулся