отпускать музыкантов, и они на бис исполнили просто потрясающую композицию. «Jazz is my life», – начала первая вокалистка, «jazz is my dream», – продолжила вторая, «jazz is my way», – ответила третья, «jazz in my brain», – пропели все вместе, и зал встал, заглушая музыку восторженным свистом и аплодисментами.
На выходе восторг любителей джаза резко охладила стена проливного дождя, лило так, что никакой зонт не спасет. Да у Тани и не было с собой зонта, понадеявшись на хорошую погоду, она оставила его дома. И что теперь делать? Даже до такси не дойти не промокнув. Тем более, сразу машину не поймаешь, спасаясь от дождя, все кинулись ловить такси.
– Что, нет зонта? Вас подвезти? – услышала она за спиной знакомый голос. Надо же, Челентано.
– Спасибо, я на такси.
– Вряд ли скоро поймаете, все хотят на такси. Давайте довезу, вон моя машина стоит, совсем рядом.
Что ж, придется согласиться. Не хочется промокнуть до нитки и простудиться перед самым отъездом. Под любезно раскрытым Челентано большим зонтом они добежали до огромного черного джипа-мерседес последней модели. В салоне было тепло и уютно, кресло комфортно повторяло изгибы тела, Челентано включил музыку, конечно же, джаз, и лихо рванул с места.
– Ну что, понравилось? – спросил он.
– Очень, хотя я совсем не разбираюсь в джазовой музыке, первый раз была на таком концерте.
– А в джазе и не надо разбираться. Джаз надо просто чувствовать. И любить. Любить и чувствовать.
– Чувствовать? А это как?
– Ну вот что вы представляете, когда слушаете, например, «Silence»? Такая музыка, она как будто внутри тебя. Джаз – это как дуновение ветра, как легкий бриз на поверхности воды, как игра солнечного света на листве. Джаз – это легкость и еще раз легкость, невыносимая легкость бытия, – сказал Челентано и, внезапно перейдя на «ты», добавил:
– Так что жить надо легко, поняла? Все мы в этом мире мотыльки, бабочки.
– Поняла, – ответила Таня, но предпочла сохранять дистанцию. – А вы, наверное, давно джазом увлекаетесь?
– Увлекаюсь? Не то слово. Jazz is my life. Я сорок лет назад, когда Ереванскую консерваторию окончил, из-за любви к джазу в Америку рванул, только там джаз настоящий можно найти было. Очень хорошим джазовым пианистом стал, довольно известным, не хуже Гери Кесаяна. Мы вместе с ним, кстати, в Филадельфии в джазовых клубах так на двух роялях зажигали – народ стонал от восторга.
– И что же потом? Сейчас играете?
– А потом мне руку прострелили. Не смог больше на рояле играть, профнепригоден.
– What a disaster, – автоматически перейдя на английский, сказала Таня.
– Да никакой не disaster, все даже к лучшему оказалось. Занялся серьезным делом, неплохо поднялся на гостиничном бизнесе. У меня в Нью-Йорке три гостиницы, правда небольших, но вполне приличных, да и здесь кое-что есть. А джаз, джаз я люблю и слушаю. Вот на концерты Гери всегда в Ереван приезжаю, где еще настоящий армянский джаз послушаешь, как не в Ереване,