то, что она думала, у нее давно за неиспользованием заросло, и ей придется лишаться девственности во второй раз, вовсе даже и не заросло, а прекрасно функционирует. Однако полностью абстрагироваться не удалось, не позволяла щедро покрытая растительностью грудь Челентано, разительно отличавшаяся от ее «гладкошерстного» мужа, но ничего, даже оказалось щекотно-приятно. То ли подействовала включенная Челентано и так понравившаяся ей композиция «Silence», то ли глоток мартини, то ли сама атмосфера «это не я и все это происходит не со мной, и поэтому не имеет никакого значения», но Таня наконец дала своей давно загнанной в угол чувственности полную свободу. Как в тот памятный уикенд в Париже, когда после бурной и, видимо, шумной ночи в гостинице на завтраке на них с мужем смотрели все: кто с восхищением, кто с возмущением, кто с одобрением, а кто с явной завистью.
– Можно все? – спросила она у явно не ожидавшего такого поворота событий Челентано, который удивился, но как настоящий армяно-американский мужчина прореагировал спокойно, произнеся столь любимое американцами слово:
– Absolutely.
«Вот пусть и будет „absolutely“», – подумала Таня и отпустила свое тело и желания на волю.
Поставленная на повтор «Silence» звучала до тех пор, пока откинувшийся на подушки и тяжело дышащий Челентано не сказал:
– Ну ты шикарная женщина. Просто шикарная.
– А ты классный мужчина, – ответила Таня, и оба засмеялись, наверное, от того, что обоим одновременно удалось почувствовать столь трудно достижимую «легкость бытия». Как дуновение ветра, как зыбь на воде, как крылья бабочки.
– А как по-армянски «бабочка»? – спросила Таня.
– Титэр.
– Титэр?
– Нет, ты неправильно произносишь, «т» с придыханием, ти-тэр.
– Титэр, – повторила Таня, – ничего так, но по-английски, мне кажется, все-таки красивее звучит – butterfly.
– Вроде умная женщина, а глупости говоришь. Что может быть красивее армянского языка, какой английский?
– Да, – поспешила согласиться Таня, но про себя засмеялась, потому что вспомнила анекдот про то, какой язык благозвучнее. От филологических размышлений ее отвлек мелодичный звонок. – Что это?
– Это мой телефон, сообщение пришло.
Слова «телефон», «сообщение» мгновенно вернули Таню в ночную ереванскую реальность. Господи, с этим челентановским джазом она совсем забыла про все, в том числе про время. У нее же завтра, точнее уже сегодня утром самолет в Москву, а вечером лекция в университете на втором образовании.
– А сколько сейчас времени? – испуганно спросила она.
– Час ночи.
– Боже! У меня же самолет сегодня в 9 утра, мне еще собраться надо, я пойду.
– No problem, – со спокойствием восточного мужчины прореагировал Челентано. – Сейчас позвоню Армену, он тебя отвезет.
– Не надо никакого такси, здесь пешком до моей гостиницы пять минут.
– Я что, похож на человека, который разрешит женщине одной ночью ходить