ты что, совсем сдурел, как с цепи сорвался, – сказала Таня, сдувая со лба растрепавшиеся волосы. – Боже, даже платье мне вечернее порвал! – воскликнула она, разглядывая помятый наряд. – ужас какой, ты хоть понимаешь, что это дорогущая вещь, «Louis Vuitton», хорошо еще, что по шву, зашить можно.
Взглянув на разошедшееся по шву платье и раскрасневшуюся жену, Дэвид рассмеялся.
– Он еще и смеется, совсем уже, – поправляя волосы, возмущенно сказала Таня. – Ты что смеешься, что смешного-то?
– Крым наш, – торжественно произнес Дэвид.
– Что значит «ваш»? Американский? – Таня удивленно посмотрела в серые светящиеся счастьем глаза мужа.
– Нет, ну как ты не понимаешь. Крым не российский, не украинский и уж точно не американский. Крым наш, – уверенно повторил он.
– В смысле?
– В смысле наш с тобой. Такой чудесный, замечательный, неповторимый Крым. Только наш. Тебе ведь понравилось?
When I am 64.
История в стиле джаз
Ужас, просто катастрофа. Эти противные морщинки вокруг рта все увеличиваются и увеличиваются. Таня критически изучала себя в зеркале. Шестьдесят лет. Нет, конечно, она выглядит гораздо моложе, небольшого роста, «компактная» женщина с хорошей фигурой, «маленькая собачка всегда щенок». И на мордочку симпатичная, говорят, даже чуть на Софи Марсо похожа, и глаза совсем молодые. Но неумолимые часы возраста тикают все быстрее, в марте будет 61, потом 62, 63, 64. «Will you still need me, will you still feed me when I am sixty four?» – прозвучали в голове строчки известной песни. Вот в этом-то вся проблема. Нет того, кто бы любил и заботился. Умер пять лет назад, ушел скоропостижно и глупо, оставив ее одну в этом полном проблем и препятствий турбулентном мире. Без тепла, без любви, без нежности.
Нет, она, конечно, знала, что потерять не просто любимого, а очень близкого человека, с которым бок о бок прожили тридцать с лишним лет, сроднились так, что чувствовали друг друга на расстоянии, угадывали слова и мысли, – это ужасно больно. Ей все говорили: «Ничего, пройдет, время лечит», – но самое неприятное, что время не лечило, как раз наоборот, с годами тоска не унималась, а только нарастала. Причем больше всего она скучала по совершенно элементарным вещам: нежности, прикосновениям, телесному контакту. Она словно вдруг оказалась в холодном вакууме, лишенном человеческого тепла. В отсутствие любви она вспоминала самые лучшие моменты их отношений, мгновенья счастья, которое, когда есть, то не замечаешь, а когда вот так вдруг уходит любимый мужчина, фактически часть тебя, понимаешь, какое это было счастье – просто обняться, прижаться, почувствовать тепло, просыпаться ночью и слышать рядом родное дыхание.
Конечно, есть любящие взрослые дети, замечательные внуки, интересная работа, хорошие друзья, и все вроде нормально, жизнь идет своим чередом: работа, дом, интересные поездки, друзья, театры, летом дача. Но были моменты, когда разъедающая сердце тоска становилась просто невыносимой и выливалась