а это был он, так и встал. Атрезий спокойно выдернул из царской подмышки хлыст.
Застыл с ним.
– Оставьте себе… если не сложно. – Небрежно молвил король. – Ах… ах. Сейчас мы домой… в тёплую постельку… молока сладкого нам… ах. Ах.
Король увлёкся. За его спиною придворные расслабились и потихоньку расходились туда-сюда.
– А где у нас глава разведки?
– Ну, не всё же ему разведывать.
Спросивший и ответивший обменялись взглядами, не сулившими отсутствующему ни толики милосердия.
Шли эти, вступившие в короткий диалог, чуть подале и себя особо не афишировали. Тем не менее, их услышали.
– Кто тут толкует о нашем славном главе разведки?
Один из говоривших обернулся.
– Прото… как поживает твой живот?
Прото – это был толстяк, присутствовавший на королевском променаде под луной в каком-то заброшенном местечке вчера, сказал бы я, если бы это было правдой. Это вчера, скорее всего, приходилось на завтра, но стоит ли удручать себя такими, в сущности, ненужными подробностями? К тому же, Прото выглядел почему-то значительно моложе, а живот его занимал меньше места в пространстве.
– Превосходно. – Поглаживая себя, отвечал Прото.
Он интимно склонился так, что толстый нос его пришёлся как раз посреди собеседников и прошептал:
– Но он ничто по сравнению с тем чревом, что выносило этого лохматого ребёнка, которое его величество изволил украсть у любящих родителей.
Один из болтунов поморщился:
– Очень громко, Прото. И неумно, сказал бы я.
– Ты так и сказал, о робкий царедворец.
Прото отпрянул с громким смехом. Его величество глянул через плечо, воркуя с малышом, задумчиво положившим ему на это плечо подбородочек с ямкой.
Прото сложил пухлые ладошки рупором и сдавленно промолвил:
– Виват.
Король рассеянно кивнул и, отвлёкшись, отобрал у ребёнка веточку, которой тот, неизвестно как, ухитрился завладеть. Прото встретился взглядом с ребёнком и замер. Один из болтунов зловредно подтолкнул его.
– Что, дружище?
Прото кивнул на младенца, и с усилием отведя взгляд, шепнул:
– Ого.
Тем временем, на старой обшарпанной площади у вокзала, толпились люди, переночевавшие в здании. Они в основном сурово молчали, только один женский голос жалобно взмывал над толпой.
В неровном круге пустого пространства некоторое время назад возник служитель закона. Женщина обращалась к нему. Другие помалкивали. Нечёсаные дамы прищуривались на торопливо поднимающийся жёлтый шар звезды. Плечи их прятались в чрезвычайно сочных расцветках шалей и накидок, тесёмки корсажей торчали, как былинки – небрежно были затянуты, у той слишком туго, у другой едва. Словом, картина всегда пленительная и даже в то ужасное утро.
Служитель закона не пленялся. Хмурый и печальный, он был не лишён известного обаяния – круглая голова, шар