только потому, что сказаны не в лучший момент для султаната.
– Я это знаю, – ответил Рифаат-паша. – Да простит меня Аллах… Я слушаю вас.
Весь этот короткий диалог состоялся на французском языке. После чего Рифаат-паша дал знак Нуредин-беку быть готовым к переводу.
Этот знак не ускользнул от внимания и князя Меньшикова.
– Господин министр, – перешел на русский язык Меньшиков, – после консультаций с иерусалимским патриаршеством, мы нашли возможным пойти в своих требованиях на некоторые уступки, которые будут заключаться в следующем: во-первых, отданные католикам ключи от Вифлеемского собора не должны давать им права владеть безраздельно престолом храма. Мы готовы согласиться на установленный порядок богослужения каждой общины, который предусматривал бы дни и время для этого, – выждав, когда Нуредин-бек сделал перевод, князь Меньшиков продолжил: – Во-вторых, вновь поставленная звезда в вертепе храма должна быть объявлена, как дарованная его величеством падишахом. В-третьих, главенство в богослужении должно оставаться за греками и богослужение должно проводиться, как того требует иерусалимский патриарх: с рассвета до полудня греками и армянами, а затем – католиками. Это основные наши условия, – подчеркнул князь Меньшиков.
Он обернулся к патриаршему секретарю Аристарху и спросил:
– Я все изложил?
– Нет, ваше сиятельство, – неожиданно ответил тот. – Патриарх иерусалимский просил не оставить без внимания вопрос о владении Вифлеемскими садами. На сегодняшний день преимущество отдано латинской церкви. Мы же хотим владение без чьего-либо преимущества.
Нуредин-бек тут же сделал перевод. После этого князь Меньшиков обратился к Рифаат-паши:
– Как видите, господин министр, наши требования справедливы и не ущемляют интересы Турции. Более того, они направлены на установление добрососедских отношений между нашими державами.
Рифаат-паша внимательно выслушал перевод Нуредин-бека и неожиданно ответил по-французски:
– Я согласен с вами, князь, только хочу сразу предупредить: все ваши пожелания я буду вынужден вынести на рассмотрение Совета Порты и уже потом на утверждение падишаха. Скажу прямо – меня не пугают ваши требования. В них я не вижу угрозы интересам Турции. Однако у меня есть основания думать, что у нас с вами будет много препятствий на пути достижения благородной цели.
До этой минуты все время молчавший граф Озеров не сдержался:
– Ваша высокочтимость, – обратился он к Рифаат-паши, – вы имеете в виду противодействие со стороны французов и англичан?
Рифаат-паша улыбнулся одними краешками губ. Видимо его приятно удивило такое обращение со стороны русского дипломата.
– Не только, – ответил он. – Совет Порты состоит из главных улемов и очень влиятельных чиновников, многие из которых не питают дружеских чувств к русским…
– Этим и воспользовались французы? –