Я точно помню, что оно просвечивало насквозь.
А это был отнюдь не показатель. Встречала я таких призраков, которые вовсе не просвечивали, и в темноте вполне могли сойти за живых.
– И что же было дальше?
– Не знаю. Я испугалась и убежала в дом… я ведь не знала, что господина Шнауцера убьют… Я рассказала Гансхену-Фрицхену, а он выбранил меня за глупость. И он прав… ведь в Киндергартене нет ни демонов, ни привидений.
«Теперь, наверное, уже есть», – подумала я.
– А как выглядел этот ваш демон… или привидение?
Она всплеснула руками.
– Вот это и есть самое ужасное! Он… оно выглядело как маленькая девочка!
– Какая девочка? – озадачилась я.
– Самая обычная. В чепчике, в простом платье, в полосатом передничке…
Это было что-то новое в демонической практике. Впрочем, мой опыт общения с демонами был невелик.
– И вот еще что, госпожа Мюсли. Вы рассказали о том, что видели, господину ван Штангену или кому-либо из его приставов?
– Ни в коем случае! Гансхен-Фрицхен запретил мне это! Он сказал: «Мало ли что тебе примерещилось – ни слова о том столичному дознавателю! Он живо поймет, что ты рехнулась, и отправит тебя в Букиведен, в лечебницу святой Шизгары, и ты опозоришь всю нашу семью!» И я не знаю, что мне делать… вдруг я и в самом деле помешанная? И меня ждет дом святой Шизгары… а там, говорят, помешанных сажают на цепь, и бреют им головы, и бьют палками, а это так страшно!
Я в растерянности смотрела, как она рыдает. Не к доктору же ее вести, на доктора Обструкция надежда плоха. Хотя, кроме медицины, есть еще один традиционный способ…
– Но священнику муж ваш ничего не запретил рассказывать?
Она закивала.
– Вот и хорошо. Сходите в храм, помолитесь присноблаженному Фогелю, поставьте свечку… и вам станет легче.
Лично я никогда не практиковала подобные методы психотерапии, но от других слышала, что это помогает. Поскольку госпожа Мюсли не возражала, я подхватила ее за пухлый локоть, вывела из кондитерской и повлекла по направлению к храму.
«Сдам ее на руки отцу Суперстаару, а он сумеет утешить страдалицу».
Отец Суперстаар был занят. Он руководил детским хором, выпевавшим какой-то гимн. В Киндергартене никаких нововведений по части религиозных песнопений не признавали, и ничего подобного благочестивой песенке «Приоресса по имени Анна», достававшей меня по всей империи, здесь нельзя было услышать. Исполнялись хоралы, восходящие едва ли не к Перворимской империи, вроде того, что звенел сейчас под сводами церкви святого Фогеля.
Я могилку другу копал,
А зарыть его нелегко.
Долго я возился и потел,
Но зато зарыл глубоко!
Я с удовольствием слушала величественный старинный напев, в отличие от госпожи Мюсли, которая сразу проследовала к образу Трудного Детства и пала перед ним на колени.
Ректор, отпустив детей на перерыв, подошел ко мне.
– Добрый день, сударыня. А мы тут репетируем…
– Готовитесь