уже завершенный разговор, чтобы отвлечься от грустных мыслей о своих детях:
– Почему бы тебе не сплавить его этажом ниже, обратиться в милицию, и пускай у них болит голова.
– А если это заговор? – возразил Леонид Яковлевич. – Тогда они отступят, затаятся и придумают более изощренный план. Я должен быть уверен, что причин для беспокойства нет.
– Ладно, – окончательно согласился Николай Семенович. – Всю информацию об объекте, которую тебе удастся собрать, передашь мне. Я подумаю, и решим, что делать дальше.
– Завтра во второй половине дня доставлю тебе наше досье, – пообещал Леонид Яковлевич.
На этом они закончили беседу, и профессор провел своего друга к дверям отделения. По дороге они перекинулись парой слов о лечебных процедурах и манипуляциях, направленных на искоренение в умах Коли и Оли болезненного пристрастия к наркотическим средствам.
В цвете чихание Оли выглядело более эффектно, нежели на черно-белых мониторах в кабинете профессора.
Но он этого не видел, потому что в одиночестве прогуливался по отдаленным от беседки безлюдным аллеям парка. Он медленно шел и был полностью доволен своей жизнью, своим присутствием в мире вообще и в этом конкретном лечебном заведении, в частности.
Ему казалось, что время, вся Вселенная, движения всех планет, светил, звезд, галактик – все остановилось и наслаждается одним мгновением лета среди зелени парка…
Урчание в желудке напомнило ему о бренном теле, которому чужды полеты и стремления души и которое в сей миг настойчиво заявляло о своей потребности в белках, жирах, углеводах, минеральных веществах.
Ему захотелось есть.
– Как неудобно, – подумал он.
Затем он решил возвратиться в отделение. Ведь если был завтрак, то в скором времени подадут и обед.
Он, не спеша, двинулся к исходной точке своего сегодняшнего короткого путешествия по парку.
Возле входа во внутренний дворик корпуса уже стояли Кондратий и Колики. Они ждали его.
– ИВАН, ты, наверно, услышал наши мысли, мм-м. Мы тебя ждали, ага, и хотели уже звать тебя, м-да, как в лесу, знаешь? Ау, ИВАН! – весело сообщила Оля.
Он посмотрел на ее окровавленное платье, на нос и губы с запекшейся кровью, на красные рваные полосы на кистях обеих рук. Ему подумалось, что девушка, видать, уже и пообедала – всласть напилась чьей-то крови прямо из артерии.
Она заметила его изучающий и немного недоуменный взгляд и пояснила, сопровождая свои слова небрежным взмахом руки:
– Чихнула неудачно, м-да. Ничего страшного.
Последние два слова она произнесла скорее для самой себя.
– Пошли, ИВАН. Время обедать, – сообщил Кондратий, и вчетвером они вошли во внутренний дворик корпуса. Джипов там уже не было.
В вестибюле он отчетливо услышал громкое церковное пение, которое доносилось с правой стороны. Ему были видны открытые двери и возле них толпа народу из тех, кому не хватило места внутри. Люди имели потрепанный, неухоженный и