на прогулку и обещали чудное времяпрепровождение.
Он чувствовал себя прекрасно: на душе было легко, спокойно, и его совершенно не заботило отсутствие воспоминаний.
Решил выйти во двор. С этой целью двинулся к двери, нашел глазами звонок, чтобы позвонить и, по крайней мере, для начала разузнать, как «насчет погулять». Но его опередили.
Дверь открылась. На пороге стояла Оленька.
– Вы что-то хотели? – догадалась она.
– Да, – улыбнулся он. – Погулять на улице.
– Попозже, – предложила Оленька. – Сейчас важно другое, – она мягко развернула его, взяла под руку, подвела к кровати и усадила. Сама придвинула табурет и расположилась рядом.
Повторное появление врача внесло некоторую строгость и рутинность. Он даже немного разочаровался. Начало дня не предвещало ничего важного и обязательного. А тут вдруг появились какие-то ограничения.
– Как вы себя чувствуете? – участливо спросила Оленька.
– Спасибо, хорошо, – ответил он.
– Голова не болит? Не кружится? – продолжила опрос женщина.
– Нет, – сообщил он и вдруг забеспокоился, – а что, должна болеть и кружиться?
– Да нет, – наивность вопроса ее развеселила. – В принципе, не должна, хотя может. – Оленька вдруг почувствовала, что если будет продолжать в том же духе, то легко собьется с пути истинного, а потому предложила: – Вы просто отвечайте на вопросы. Как аппетит?
– Спасибо, все очень вкусно.
– А что вы чувствуете? – Оленька заглянула ему в глаза.
– Чувствую, что мне хорошо, – быстро определился он и повернул голову в сторону окна. – На улицу хочу.
– Позже, – пообещала она. – Сейчас нужно сделать несколько важных дел. Не забывайте, вы – в больнице. У нас есть определенные правила и распорядок.
Он смирился. Оленька продолжила:
– Вы ведь не помните, где и как долго были, что делали. То есть, мы можем предположить что угодно, – она скорее утверждала, нежели спрашивала. – Поэтому первым делом вы пойдете в душ, а ваш костюм мы отправим в стирку. Завтра вам его вернут чистым и отутюженным. А пока оденете наше, больничное. Пойдемте, Маша вас проводит.
Он снова оказался у двери. Теперь с проводником. Оленька достала из кармана халата железный ключ с крупными зазубринами, резко воткнула его в замочную скважину. «Словно нож в почку», – подумал он, но вслух ничего не сказал.
Они вышли в широкий коридор. Справа в пяти шагах от двери его палаты стоял стол с телефоном, над которым красовалась красная надпись: «ПОСТ № 4».
За столом сидела медсестра. Бейджик, прикрепленный к ее халату, большими буквами сообщал, что девушку зовут Маша.
Особенность 15-го отделения заключалась еще и в том, что бейджики с именами были только у младшего и среднего медицинского персонала. Врачи их не носили. Леонид Яковлевич уверенно пропагандировал мысль: «Пациент должен знать имена лечащих его врачей наизусть, помнить их всегда и в любом состоянии, вспоминать мгновенно и без подсказок, даже если его неожиданно разбудят