(или кого другого) в «мягкую комнату», чтобы чадо (или кто другой) подумал (подумала) о свершенных им (ею) поступках и пришел (пришла) к нужным выводам. Иными словами, «дабы дурь из головы вышла».
Некоторым помогало.
– Наши пациенты почему-то называют ее «караван-сарай», – продолжила Оленька, закрывая дверь. – А некоторые даже просятся посидеть, отдохнуть от мирской суеты.
Они пошли дальше. Табличка на следующей двери гласила – «Гипнотарий».
– Сюда вы точно попадете и тогда ознакомитесь с этим помещением подробнее, – сообщила врач.
– А здесь я уже был, – он радостно показал на дверь душевой.
– Нет, – возразила она. – Вы ходили в другую, в противоположном крыле. У нас их две. Я вам покажу.
Они миновали двери грузового лифта, входную дверь, пост № 2 и снова повернули налево.
Левая сторона коридора все время оставалась неизменной – матовые окна с цветами на подоконниках.
Правая же сторона в этой части отделения состояла из ординаторской, большой комнаты для групповой психотерапии и палаты № 1.
Они еще раз повернули налево, прошли вдоль еще одной входной двери, дверей грузового лифта и поста № 1.
– А вот и душевая, в которой вы были, – указала она на дверь и продолжила идти по коридору. – Дальше манипуляционная, кабинет Леонида Яковлевича, палата № 7 и ваша – № 6.
Они снова оказались возле поста № 4. Он сообразил, что они прошли по кругу, вернее по квадрату, и вернулись в изначальную точку экскурсии.
– Чуть не забыла, – добавила Оленька. – На крыше у нас, – она показала рукой на потолок, – стеклянная надстройка. Там зимний сад, превосходная оранжерея, альпийские горки и джакузи. Впрочем, сейчас лето, и на улице не менее прекрасно.
В том, что Оленька, как она сказала, чуть не забыла о стеклянной надстройке на крыше, ничего удивительного не было. Потому что, кроме зимнего сада, сверху находились две большие комнаты, напичканные ультрасовременной техникой, из которых велось видеонаблюдение за 15-ым отделением и прилегающей к нему территорией. И, рассказывая кому-либо о зимнем саде, она невольно вспоминала о камерах. А это было неприятно, ведь наблюдали не только за пациентами, но и за санитарами, медсестрами, врачами.
Именно поэтому младший и средний медицинский персонал иногда называл своего заведующего не иначе как «Леня – Всевидящее Око».
Правда, было одно исключение – видеокамеры не установили в кабинете Леонида Яковлевича.
Цифра 6 на дверях его палаты о чем-то напоминала:
– Как у Антона Павловича Чехова, «Палата № 6», – вспомнил он.
– Вы читали Чехова? – спросила Оленька.
– Да, – подтвердил он.
– И помните об этом? – продолжила врач.
– Да, – воспоминания о сочинениях Антона Павловича Чехова не подверглись забытью или каким-либо другим искажениям.
– Хорошо, – удовлетворительно констатировала она и продолжила: – Теперь некоторые формальности, –