выказала весьма резвую прыть; к тому же всадница ее не была обременена тяжелой аммуницией. Не обращая внимания на отчаянные призывы Деверо, девушка неслась к замку: полы мантии малиновыми крыльями развевались над быстро мелькающими лошадиными копытами. Проклиная все на свете и нещадно погоняя своего гнедого, Алан мчался за ней.
У самого края глубокого рва Алаис резко натянула поводья. С завидным бесстрашием вскинула руку и обратилась к охранникам звонким, повелительным голосом. Подоспевший Деверо оттеснил ее лошадь от кромки рва, опасаясь, что почва может не выдержать, и они попросту свалятся вниз, в темную, подернутую болотной тиной воду. Остановившийся рядом с Алаис Руперт наклонился в седле и бесцеремонно, даже грубо выхватил уздечку из ее рук.
Приподнявшись в стременах, Деверо напряженно всматривался в валлийцев, готовый в любое мгновение броситься меж ней и лучниками. Но те колебались в явном смятении, не решаясь на выстрелы. Алаис вновь заговорила – и стрелы, одна за другой, втянулись внутрь амбразур.
Воспользовавшись моментом, Деверо склонился к жене:
– Во имя Господа, зачем вы сделали это? – голос его дрожал от клокотавшей в нем ярости, и он с трудом сдерживался от обуревавшего его жгучего желания выдернуть девушку из седла, перебросить через холку своего коня и как следует всыпать ей пониже спины.
Она обратила к нему свое лицо, все еще бледное, но удивительно спокойное.
– Я не могла допустить кровопролития у ворот собственного дома!
Деверо открыл было рот, намереваясь отругать ее, но тут до них донесся грохот лебедки. Он порывисто обернулся: мост медленно опускался. Массивная решетка с лязгом поднялась; тяжелые, окованные железом ворота, дрогнув, с натужным скрипом приотворились, выпуская одинокого воина.
Лэнгли вгляделся: это был тот самый охранник, что поднял тревогу. Голову его защищал конусообразный шлем с носовой перегородкой, поверх стеганого кожаного гамбезона на нем красовалась меховая фуфайка. Неторопливой, пружинящей походкой он пересек мост и приблизился к ним. В правой руке валлиец сжимал короткое копье; прищуренными глазами он настороженно оглядывал непрошенных гостей. Остановившись на самом краю моста, он обратился к Алаис.
Та отбросила за спину капюшон мантии и быстрым движением сорвала с головы покрывало: косы тяжелыми золотыми змеями упали ей на плечи. Глаза охранника округлились; лицо его, дрогнув, заметно побледнело. Сомнения покинули его: переступив через мост, он торопливо приблизился к всаднице и опустился на колено, прямо перед нетерпеливо перебирающей ногами белой лошадью.
– Госпожа, – валлиец не осмеливался взглянуть ей в лицо, так сильно напоминавшее ему покойного господина.
– Поднимись, – голос девушки прозвучал неожиданно приветливо. – Ступай, передай всем, что вернулись хозяева Гволлтера.
– Да, госпожа.
Заметно взволнованный,