hodie, т. е. в момент вынесения судебного решения, для правильного содержания которого именно здесь должно даваться указание.
3. L. 37 mandati (17. 1):
«Aliter in stipulatione servatur: nam tunc id tempus spectatur, quo agitur: nisi forte aut per promissorem steterit, quo minus sua die solveret, aut per creditorem, quo minus acciperet: etenim neutri eorum frustratio sua prodesse debet».
Здесь цель всего исключения правильно сводится к тому, что должник не должен получить выгоду от своего противоправного затягивания; эта же цель полностью достигается благодаря выбору истца между двумя указанными моментами времени, и только на них указывают в приведенном фрагменте.
4. L. 3 de cont. tritic. (13. 3)[321].
II. Просрочка вора рассматривается в следующем фрагменте[322]:
«Si ex causa furtiva res condicatur, cujus temporis aestimatio fiat, quaeritur. Placet tamen, id tempus spectandum, quo res unquam plurimi fuit: maxime, cum deteriorem rem factam fur dando non liberatur: semper enim moram fur facere videtur».
К этим отдельным фрагментам добавляю еще одно общее рассуждение. В тех фрагментах, в которых ко всем случаям просрочки хотят применять самый строгий подход, предписанный для вора, исходят при этом из мнения, что истец, если бы он получил вещь своевременно, мог бы использовать момент максимальной цены в этот промежуток времени для продажи. Какие только обороты ни пытались использовать в Новое время в пользу этого мнения! Однако предпосылка, что он действительно воспользовался бы этим преимуществом, является весьма произвольной и неправдоподобной – гораздо более неправдоподобной, чем высказанное выше предположение, что он вообще мог бы продать (§ 274). Для справедливого требования истца сделано достаточно, ведь ему предоставляют выбор между двумя моментами, тем более что предъявление иска в момент, который он сочтет самым выгодным, всегда зависит от его независимого решения.
Зато защищаемое здесь различие между вором и всеми прочими должниками обладает следующим внутренним основанием. К вору следует подходить так, словно он каждое мгновение повторяет свою кражу. Это не следует понимать так, будто иски, действующие против него, можно было бы увеличивать до бесконечности и вследствие этого доводить возмещение до совершенно безграничного размера, что было бы абсурдно. Это означает скорее, что он каждое мгновение действительно совершает ту же (не новую) кражу, так что у обкраденного лица есть полное право выбрать самый выгодный для себя момент, чтобы утверждать, что кража совершена именно тогда. Это и есть истинный смысл только что приведенных слов «semper enim moram fur facere videtur». Эти слова должны обращать внимание на своеобразную обязанность вора. Поэтому их нельзя понимать как говорящие о постоянном продолжении существования и действительности просрочки вообще, потому что этим характером просрочка обладает и в случае всех прочих должников. Она обретает свое истинное значение благодаря только что данному объяснению, все сомнения в правильности которого будут развеяны фрагментом о деликтном иске из кражи (actio furti). Чисто практическое основание более строгого подхода к вору именно в данном здесь отношении заключается еще и в том, что в большинстве случаев обкраденное лицо долгое время не знает вора, стало быть, предъявление иска, как в случае других исков, не зависит от него. Это же основание повлекло за собой также и то, что в данном случае просрочка должна возникать без напоминания.
Все исследование до сих пор ограничивалось личными исками из