между вещами. Она лежит в основе феноменального мира, который является ее проявлением. Она описана как источник нашего ощущения связи всех вещей, ибо она действительно объемлет их все, так что они образуют некое единство. Кроме того, об этой силе часто говорят, что ей присуще сияние и блаженство (как в ведантийской концепции сат-чит-ананды – свободы-сознания-блаженства). В Упанишадах и «Бхагавадгите» Брахман часто сравнивают с солнцем. Например, в Гите сказано: «Если бы тысячи солнц внезапно воссияли в небе, то их великолепие походило бы на сияние этого Высшего Духа» [17]. Мы также отмечали, что слово «Зогар» можно перевести как «великолепие» или «сияние». И в самой книге «Зогар» говорится, что вселенная пронизана прозрачным светом. Ослепительное сияние является также неотъемлемым качеством внутреннего «я» пробужденного человека – «внутренний свет» или «свет Атмана». И это, конечно, абсолютно логично, поскольку духовная сущность вселенной одновременно является и нашей сокровенной сущностью.
Любопытно, что пробужденные люди порой также буквально излучают свет. Они нередко создают вокруг себя лучезарную атмосферу, которую окружающие могут ощущать и впитывать. Существуют многочисленные отчеты о встречах с пробужденными людьми, в которых описано это сияние. Например, когда английский писатель и поэт Эдвард Карпентер посетил духовно пробужденного поэта Уолта Уитмена, он сразу же отчетливо ощутил «исходящую от него лучистую энергию – мощнейший благодатный всеобъемлющий поток… как от солнца» [18].
Подобным же образом, после встречи с Рамана Махарши, Пол Брентон писал, что почувствовал «круги телепатического излучения, которые распространял этот загадочный и невозмутимый человек» [19].
Точно так же нам легко увидеть, что различные концепции пробужденности, которые мы встречаем в разных традициях, – сахаджа-самадхи, просветление, мин, двекут, единение с божественным, бака – представляют собой лишь несколько различающиеся интерпретации одного и того же сущностного состояния бытия.
Если мы сравним описания отдельных характеристик этих понятий, то обнаружим очень много общего, только некоторые акценты будут немного смещены. И нам следует обратить на это особое внимание, поскольку сам тот факт, что одни и те же темы появляются в различных традициях, указывает на то, что они представляют собой ключевые характеристики пробужденности как таковой, в том виде, в каком она существует вне любых интерпретаций. Вернемся к метафоре ландшафта: если при описании некоего озера с любого ракурса наблюдения встречаются одни и те же черты, нам следует предположить, что эти особенности действительно являются отличительными или определяющими для этого водоема. Например, если только один наблюдатель назовет некую гору пурпурной, у нас есть основания сомневаться в его словах. Но если ее называют пурпурной все наблюдатели, тогда мы склонны верить.
Итак, каковы «ключевые»