подозрительно посмотрел на товарища: не заметил ли Граначчи, как он часто убегает из мастерской, чтобы взглянуть на работы то у того, то у другого скульптора, или подолгу стоит перед фасадом церкви Орсанмикеле, украшенным статуями работы Донателло[3].
– Попал в точку? – лукаво прищурился Граначчи. – Да я говорю из дружбы. Я тут придумал одну штуку…
И вдруг неожиданно:
– А знаешь, мне и самому надоело до смерти болтаться здесь, у нашего хозяина. Немногому у него научишься; пожалуй, есть места получше. Да вот что, завтра праздник. Не хочешь ли пойти в Кареджи?
– В Кареджи? К самому Лоренцо Медичи?
– Ну да. Завтра там праздник. Вот, я думаю, будет великолепие! Давай заберёмся туда пораньше.
И он начал расписывать хмурому товарищу все соблазны Кареджи, этой знаменитой виллы некоронованного повелителя Флоренции, загородного дворца, прославленного во всех итальянских землях сказочно богатым собранием сокровищ искусств, настоящего музея:
– Скажи, где найдёшь ты такое собрание великих художников и учёных? Где найдёшь такое множество замечательных памятников искусства? На празднике будет и скульптор, досточтимый мессэр Бертольдо ди Джованни из школы, устроенной Медичи в садах при монастыре Сан-Марко. Признайся, хотелось бы тебе туда попасть? Понятно, хотелось бы – недаром ты ходишь вокруг мастерских соседних скульпторов. Да кто из них сравнится с этим славным учеником великого Донателло! По правде сказать, я готов безропотно выносить колотушки маэстро Бертольдо, только б не киснуть среди этого хлама, «чего изволите», всего понемногу, и растирать краски, отчего скоро будут мозоли на руках. А ты?
– И я, – со вздохом отозвался Микеланджело и с остервенением продолжал грунтовать доску.
– Значит, завтра идём.
И, заложив руки в карманы, Граначчи заявил со своим обычным независимым и решительным видом:
– По правде сказать, рано или поздно, а кончится тем, что мы удерём отсюда в школу монастыря Сан-Марко. И в добрый час!
В этот день Микеланджело всё казалось необычайным, приобретало яркую окраску прекрасного, светлого или мрачного, чёрного. После запылённой, неприятной мастерской Гирландайо и строгой домашней обстановки поражали взор бесчисленные арки из цветов, перекинутые через широкие парковые аллеи и сплетавшиеся в фантастическом узоре. Особенно красивы были прятавшиеся в зелени статуи и чудесные мелодичные фонтаны.
Лоренцо, прозванный Великолепным, правитель, или тиран, Флоренции, как называли его враги семейства Медичи, мог исполнить всякое своё желание, всякую прихоть. Он пошёл по пути других просвещённых итальянцев, в то время самого культурного и любознательного народа в Европе. Итальянцы первые начали изучать греческий язык и знакомиться с литературой Древней Греции, радушно приютив у себя учёных-греков, бежавших от завоевателей-турок. И вместе со всей итальянской знатью Лоренцо Медичи устремился в модную погоню за кладами – памятниками античного искусства и литературы: как и другие вельможи, он устроил у себя во дворце музей, перещеголяв