место охоты (дань аксаковской традиции), а в некоторых очерках подробно описал леса, болота и обитающую в них дичь, все же в других, по справедливому замечанию составителя охотничьего словаря С.И. Романова, «в дело охоты вмешивается любовь». Однако в большинстве очерков ослаблено сюжетное действие, композиция фрагментарна, характеристики эскизны.
В рассказах Николая Григорьевича Бунина, Николая Андреевича Вербицкого-Антиохова, Дмитрия Александровича Вилинского, Евгения Николаевича Опочинина преобладает художественный вымысел. Бродячие богомазы и певцы, талантливые самородки, самобытные натуры, цельные, независимые; терпеливые и незлобивые чудаки-бессребреники, нищие «богачи» предстают на страницах охотничьих рассказов, как бы воплощая некую романтико-идиллическую мечту о потерянном рае.
Герои этих произведений напоминают идеализированные Тургеневым образы крестьян – талантливого певца Якова Турка, по-детски непосредственного и поэтичного Калиныча, независимого бродягу охотника Ермолая, чудаковатого, отрешенного от всего земного Касьяна. Как и у Тургенева, в произведениях массовой охотничьей литературы мерилом чистоты и цельности является близость человека к природе. В противовес непосредственным, одухотворенным и бескорыстным натурам с определенной долей сарказма, сатирически изображают писатели-охотники людей, далеких от природы, обремененных чинами.
Каково же место собственно охоты в этих рассказах? Во многих рассказах охота служит лишь поводом для развертывания повествования. Однако в других занимает центральное место. Доблесть, смелость в охотничьем деле являются неотъемлемой частью идеализируемых Н.Г. Буниным народных типов. Описывая захватывающий поединок с медведем, атмосферу гона хищника, автор восхищается удалью и бесстрашием смельчака, свирепый зверь не вызывает сочувствия у завзятых охотников. В таких сценах есть своего рода романтика превосходства человека над природой.
Копируя и тиражируя разработанные Тургеневым народные характеры, сюжетную и жанровую структуру, образ охотника-повествователя, авторы массовой литературы переводили охотничий рассказ в низовой фонд. Хотя рассказы объединены общим заглавием, их нельзя считать циклами, так как они не представляют идейного единства. Дилетантская литература оставляет за пределами своего внимания то, что составляет суть тургеневского цикла – философское осмысление мира. В записках охотников – последователей Тургенева – разрушается идейно-эстетическая целостность: их книги – это сборники рассказов.
В 80-е годы XIX в. концепция мира как величественного стройного рационального единства испытывает кризис. В конце века пошатнулась вера в правильность устройства мира. Разрушилось чувство родства со всем мирозданием, присущее Аксакову, Тургеневу, раннему Толстому и его героям. В последнем своем произведении «Путь жизни» (1910) Толстой говорит, что заповедь «не убий» «относится