не смог определить, чего было больше в словах Корнеева, расчета или простодушия, но определенную благодарность испытал, оценив при этом и степень изящества, с которой Слава уравнял всех – студентов и преподавателей, не допуская даже мыслей о каком-то вине.
– Елена… – Глеб сделал паузу, – Борисовна. А вы что будете?
– Я – как все, – расположилась она поудобнее за столом и скинула шубу. Шуба за ее спиной бесшумно стекла на кресло.
Когда Елене Борисовне подали пива, она стала совсем девчонкой. Вернее, она просто перестала быть преподавателем. А они – студентами. Хотя все было не так просто – Глеб из студента сделался мужчиной, а остальные – мальчишками.
Если, чувствуя себя несколько скованно, Мирнов и Многодеев молчали, то Корнеев говорил без умолку.
Выяснилось, что Елена Борисовна, после первых кружек закономерно ставшая Леной, родилась и выросла в Сибири, слушает таежный сибирский рок и любит – или говорит, что любит, – стихи Цветаевой и Мандельштама. На просьбу процитировать что-нибудь, вспомнила «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…». Возможно, что в исполнении Пугачевой.
Глеб, пьянея в разы медленнее, чем она, после второго бокала сломал наконец стеснение, делавшее его жесты деревянными, и тоже включился в затеянный Корнеевым разговор.
Еще недавно некурящий Корнеев высаживал одну за одной сигареты Глеба. Лена, достав из сумочки женский Dunhill, положила его в середину стола. Неумело прикурила сама и выдыхала дым, сложив губы трубочкой.
Когда Лена отлучилась в уборную, Глеб заказал еще пива, а за столом повисло молчание. Отсутствие главного действующего лица разлагало коллектив.
Глеб видел, что только Корнеев понимает его, Глеба, намерения. Слава был наименее мальчиком среди его нынешних друзей. Двое остальных, выпадающих из беседы товарищей разве что не клевали носом и с увлечением рассматривали дно своих опустевших кружек до тех пор, пока им не приносили следующие. Думать, что и Корнеев что-то хочет от Елены Борисовны, было глупо. У Корнеева – своя любовь, о которой пока он не особо распространялся. Ну а то, что Корнееву тоже интересно с бывшей учительницей, – это естественно. Корнеев любит разных людей так же, как Глеб – новые и незнакомые места, в которых ему еще предстоит побывать.
Она вернулась. Села, улыбаясь и оправляя юбку. Объединяя вокруг себя мальчиков и мужчин.
Они вышли из кафе, пошатываясь, когда уже стемнело. Снег вокруг был сумеречно-фиолетовый. Проезжающий мимо троллейбус светился, как аквариум на колесах.
Их осталось трое. Мирнов и Многодеев покинули компанию раньше.
Все трое были очень веселыми и пьяными. Глеб еще ощущал в ладони яблочную полноту Лениного колена, которое он то сжимал, то поглаживал под столом последние полчаса.
– Ну ладно, – заключил Корнеев и поцеловал Лену в щеку. Протянул руку Глебу. Повернулся и пошел к остановке трамвая.
– Нам в другую сторону, Глеб, – сказала Лена и захихикала.
Он вызвался ее провожать еще в кафе. От ее ответа зависело все дальнейшее, тем более