тысяча восемьсот восемьдесят первом году морозы на Рождество стояли лютые. Жизнь в Москве, казалось, остановилась. Только струящийся из всех возможных труб сизый дым давал повод усомниться, что это не большая вымершая деревня, а все же главный город России.
Дарья Апраксина, дородная девка лет тридцати от роду, три года назад по наказу матери приехала навестить тяжелобольную тетку, да так и осталась в Москве. Через несколько дней после приезда к ним зашел их земляк и сообщил, что мать ее скоропостижно скончалась. А еще через день не стало и тетки. В родной Вологде никого у нее не осталось, а потому забрав с дому нехитрые пожитки, она переехала в Москву. Большой двухэтажный дом на улице Моховой, в котором жила ее тетка, принадлежал хозяину прядильной фабрики. В нем проживали несколько семей работников этой фабрики, где вскоре и стала работать Дарья. Там же жила и Зинаида Зотова вместе с пьяницей мужем и дочкой Фимой.
Стоя на табуретке, Апраксина ногтем скоблила образовавшуюся на оконном стекле снежную шубу. Сутками топящаяся печка не успевала прогревать общую кухню, и чтобы хоть как-то умерить идущий от окна ледяной холод, она вчера завесила окно старым суконным одеялом. А сегодня с ужасом увидела, как все окно покрылось толстым снежным наростом. Даже когда на улице совсем рассвело, в кухне из-за этого снежного занавеса светлее не стало.
Она принялась тщательно соскребать всю эту рождественскую «благодать» огромным кухонным ножом, собирая падающую снежную крошку в стоящее тут же помойное ведро. Наконец, основная часть рамы была очищена, и Дарья сквозь промерзшее стекло увидела, как двое здоровенных мужиков тащат по двору ее соседа.
– Зинка, это не твоего ли благоверного под руки ведут! – прокричала она на всю квартиру, слезая со скрипучего обшарпанного табурета. – Опять, твой паразит, набрался. Наверное, при станционной пивной два дня пропадал с дружками своими. А ты всё переживаешь за него, – уже подойдя к двери в комнату Зотовых, проговорила Апраксина.
Спустя пару минут в дверь квартиры постучали. Предчувствие чего-то нехорошего не отпускало Зинаиду уже который день.
– Дарья, сходи, открой, – тихо проговорила она, выглядывая из своей комнаты.
Но этого не потребовалось. Дверь в квартиру оказалась не заперта, а потому после очередного удара кулаком, она распахнулась настежь.
– Эй, хозяева, – раздался с прихожей осипший мужской голос. – Принимайте жмурика.
Слова были произнесены как-то буднично и безучастно, будто растаскивать по домам покойников было для него делом обычным.
– Зинка, ну, ты… ты чего стоишь-то, – Дарья слегка дотронулась до соседки.
Она сразу поняла, что случилось, и уже была готова начать причитать.
– Кузьмича-то куда положить? – обратившись к Апраксиной, спросил тот же голос.
– Тут его пока на сундук привалите, – проговорила Дарья.
Мужики как-то неловко перевалили закоченевшее