Мне предложили Прометея, я не смог отказаться.
– Случайность или нет, – продолжал Антуан, – это похоже на «ностальгию по власти», пинок в адрес общества. Человек, который прогуливается с собакой, как у президента, наверняка важная персона и достойный последователь, не так ли?
Лоран ответил очень спокойно:
– Сфотографируйте меня с таксой в муниципальном доме.
Мюстер захотел разрядить обстановку.
– Вам, быть может, надоело, не обижайтесь, но мы здесь, чтобы думать о деталях.
На голубом небе несколько серых облаков играли в догонялки. Они пересекли мост Александра III.
Боровиц продолжал:
– Скоро каникулы. Журналистка предложила, чтобы мы поехали к вам в деревню. Я не согласился, сославшись на работу. Там слишком красиво, трудно представить, слишком роскошно. У вас перед домом – пруд, а рядом – теннисный корт. Я бы предпочел приземистый домик, скрывающийся в виноградниках.
– Все это принадлежит моей жене, – сказал Лоран. – Вот она – богатая. Я – на пансионе. Можно было бы сказать, что я живу у нее и покрываю расходы моим заработком депутата.
Боровиц сказал очень мягко:
– Не надо резких выражений, идеальным был бы старый мещанский домик в района Луары. По возможности скрытый диким виноградником.
– И дедушка-железнодорожник? – сказал Лоран в отчаянии— Нет у меня такого дедушки. Почти все мои предки были юристами. Ничем не могу помочь. И дома у меня никакого нет ни в районе Луары, ни в ином месте. Передайте мне, пожалуйста, папку с документами собрания. Вы мне рассказываете процесс денег г-на Моро, будете расхваливать во время кампании. Надо знать, чего мы хотим.
Они воскликнули хором, утверждая, что он был слишком обидчив. Они заверили его в их преданности. Они вступили в партию, ее штаб-квартира была расположена в старинном патрицианском доме на левом берегу Сены. Им принадлежало здание. Они приглядывались к другому, отделенному от него внутренним двором. Владелица, практичная графиня, хотела передать здание лишь в пожизненную ренту. Лоран отказался, он надеялся, что его тесть сможет уговорить старую даму продать его без продления.
Едва войдя в зал собраний, где уже шумел народ, Лоран почувствовал себя счастливым. Он был в своей среде. Среди представителей региональных комиссий он провел настоящую кампанию по умственному обольщению. Надо было их убедить, что его присутствие необходимо. В это утро он должен был получить предварительное согласие на выдвижение своей кандидатуры на президентских выборах. Надо было понравиться всем и каждому.
С отлично сыгранным волнением, он говорил о своем прошлом, насыщенном событиями, не забывая период воинствующего синдикализма. Порою – завуалированный атеист, временами разочаровавшийся христианин, он представлял свою веру в прогрессистской упаковке. Возрождал радикалистский идеал в одеяниях по последней моде. Язык его, изобилующий техническими терминами, говорил о знаниях «профессионального политика». Однако он