день, старался не думать о лишнем и больше внимания уделять положительным эмоциям. Хороший кофе утром. Приятная музыка по дороге на работу. Ученики выпускного класса неплохо справились с контрольной – значит, я смог их чему-то научить. А еще я знал, что в любой момент могу позвонить Седрику, сказать: «Можно я приеду?» и он ответит: «Конечно» или «Сегодня работаю, но буду рад видеть тебя завтра. Хорошо?» Хорошо. Очень хорошо…
Я старался не злоупотреблять, звонил раз в неделю. Мне этого хватало, а если бы мы начали встречаться чаще, пришли бы непрошеные мысли, опасные вопросы, хрупкая гармония была бы нарушена.
Мне было неприятно думать, что мы встречаемся только для секса, и я как мог игнорировал этот факт. Я все еще был убежден, что нормальные романтические отношения мне недоступны и что я не хочу этого. Отказаться же от встреч с Седриком у меня теперь не хватало духа. Очень уж хорошо мне было в те часы, которые я проводил с ним.
Он жил в одноэтажном доме с мансардой в тихом зеленом районе города. Просторные комнаты были обставлены в духе минимализма, в них всегда был идеальный порядок. Седрик встречал меня в дверях, приветливо улыбался, сторонился, пропуская внутрь. Его спокойное дружелюбие было для меня как глоток свежего воздуха. Он не задавал много вопросов, не давил излишним вниманием, не пытался залезть в душу. Я мог на время забыть обо всем, почувствовать себя свободным, просто наслаждаться происходящим.
Мы занимались любовью, а потом, если я не спешил уйти, Седрик рассказывал что-нибудь о себе. Иногда я что-нибудь рассказывал. Иногда мы просто молчали, это тоже было хорошо.
Я узнал, что весной ему исполнится сорок. Что он занимается продажами в фирме, поставляющей строительные материалы. Это должно было быть временным местом, пока он не найдет что-то более интересное, но он проработал там уже восемь лет. Три года назад получил повышение и купил этот дом. Седрик неловко засмеялся, признаваясь, что до этого он жил с мамой. «Может быть, поэтому у меня так и не было серьезных отношений…» – сказал он.
Отец Седрика и муж старшей сестры погибли во время Имитинского вторжения. Сам Седрик в боевых действиях не участвовал, ему тем летом «повезло» сломать ногу, и он валялся с гипсом. Он деликатно не спросил, где был во время войны я. Потом, намного позже, я сам ему рассказал.
Питер знал, что я ездил к Седрику, но в подробности я его не посвящал. Я оберегал свой маленький оазис свободы и не был готов к чужому мнению, к тому, что будут делаться выводы, будет предсказываться будущее. По этой же причине я все еще не разрешал ему рассказывать о Седрике родителям.
***
Заканчивалась осень, заканчивался безмятежный период безответственности.
Возможно, Седрик наблюдал за мной намного внимательнее, чем я думал, и смог заметить, что я стал увереннее. Во всяком случае, когда он завел этот разговор, я неожиданно стойко его пережил.
– Джереми?
– М-м-м?
– Как ты считаешь, что между нами происходит?
Я