Они миновали уже полдороги, как вдруг Ричард остановился:
– А где же Артур и Бан? – воскликнул он.
Спасая пленных, Дик и Гарольд совсем забыли о своих товарищах, и неизвестно было, что с ними теперь и где они.
– Нельзя бросать их в Акре, – сказал Дик, – возможно, они попали в беду.
Гарольд молчал и внутренне малодушничал, он хотел поскорее покинуть город. Ричард почувствовал это, но понял Гарольда и не осудил его, спасение семьи было для него важнее, кроме того речь шла о женщинах и ребенке…
– Выводи их из Акры, – сказал Гарольду Дик, – а я найду наших друзей. Так будет и правильней и лучше. Встретимся в лагере.
Не дожидаясь ответа, Дик развернулся и побежал в темноту, вновь в самое сердце старой Птолемаиды.
…На пороге арабского притона стояли плечом к плечу два христианских рыцаря. Обескураженные и сбитые с толку тем, что оказались в таком месте, они замерли под взглядами обернувшихся к ним мусульман. Бан непроизвольно потянулся к рукояти меча, но Бэртон незаметно остановил его, наступив на ногу. На секунду наступила звенящая тишина. Сарацины выжидающе смотрели на крестоносцев…
Артур Бэртон неплохо говорил по-арабски, и это спасло их. Он громко поприветствовал присутствующих на их языке и добавил еще несколько слов, значение которых Бан не знал. Сарацины что-то ответили и, потеряв интерес к вошедшим, вернулись к кальянам, игре и музыке.
– Все в порядке, – шепнул Бану Артур, – нас приняли за своих.
Он прошел в зал, таща за собой Бана.
– Ты с ума сошел! Куда ты меня тащишь? – шипел Бан.
– Не привлекай внимания, дружище, – сквозь зубы процедил Артур, – если мы сразу уйдем, это вызовет подозрение. Садись и сиди тихо, – и Бэртон бросил золотую монетку к ногам танцовщицы Востока.
Девушка приковывала всеобщее внимание. В простых и плавных движениях ее тела было так много смысла, что об этом можно было бы написать отдельную книгу. Она танцевала под незатейливую мелодию, плавно покачивая бедрами, красиво подчеркивая движениями нежную кожу обнаженного живота. Лицо девушки было скрыто платком, видны были лишь ее большие блестящие глаза, поведенные поволокой и сверкающие будто агаты. В них словно застыли миражи восточных пустынь, наполняя душу поэзией тысячи и одной ночи.
Артур смотрел на девушку, как смотрят иногда на огонь свечи, танцующий в полумраке. Его взгляд остановился, а мысли, казалось, погрузились в ее танец, уносясь прочь от действительности, опасностей и войны.
Однообразная мелодия, похоже, была бесконечной. Старик-музыкант перебирал струны, закрыв глаза, и все тонуло в дыму и звучании лютни. Запястья и щиколотки танцовщицы украшали серебряные браслеты с колокольчиками, нежно звенящими с каждым ее движением. Она вскидывала ноги и выгибала стан, отдаваясь музыке, словно возлюбленному…
– Бэртон, – настойчивым шепотом сказал Бан, – нам надо уходить отсюда.
– Нет, не сейчас, – ответил Артур, – сколько живу, еще не