меж нами уже непреодолимый. И байки читать о лесных обитателях, где и сама обитает-бедует, рассказывать баушка сегодня не станет. Всё-таки – Новый год идёт по всем весям и лесям…
Она просто хочет напомнить одну забытую песенку о ёлочке – красавице лесной. Может быть, кто вспомнит?
В лесу родилась ёлочка —
в лесу она росла.
По всей округе ёлочка
красавицей слыла.
Шептали подруги,
что ёлочка чудо:
Красива – только очень горда.
И молодой, могучий кедр
по ней страдал тогда.
Однажды в пору раннюю
шёл парень молодой:
На нём ковбойка старая,
на нём рюкзак большой.
Он к ёлке нагнулся —
он её улыбнулся,
Он ёлку – королевой назвал.
И на прощанье лапу ей
мохнатую пожал.
С тех пор влюбилась ёлочка
в бродягу с рюкзаком.
И днём и ночью ёлочка
всё думала о нём…
Ласкала-ласкала, ласкала-ласкала —
забыла про метель и пургу.
А человек под ёлочкой
навек уснул в снегу…
Грустная песенка, конечно, но больно по душе Бабе-Яге, в одиночестве встречающей этот Новый Год, ведь она тоже женчина. И ей тоже хочется и тепла, и слова приветного…
Уж простите, старую – тоску нагоняю… С Новым Годом, разлюбезные мои! С новым счастьем! С новым здоровьем! Пусть всё будет новым, но пусть всё будет родным и близким…
Ваша скандальная Баба-Яга вам этого желает, которой совсем не хочется сейчас скандалить.
Ну, вот, обещала не жалится, а сама… Уж простите баушку. Не песенка ли навеяла на неё печаль вековую? А может обещание Василисушки, что приедет, наконец, проведать матушку перед праздником Новогодним, а сама с Ванькой-супружником на турецкие кущи подалась.. Даже Кот Баюн этого не понял.
– Ах, Василька, обманщица! – заявил недовольно. – Я для ней подарочек приготовил чудный, а она… Так обмануть наши надежды. Не забуду я ей энтого неуважения к нашим надеждам и чаяниям!
– Насильно мил не будешь, – буркнула ему в ответ, и улетела на ступочке прочь. Настрой был, видать, совсем не летательный, потому ступочка моя и взбрыкнула, и в самый глубокий сугроб нырнула, отказав в полёте.
Вылезла из сугроба, злая, как сто бабаёжек: глаза пылают, шевелюра дыбом, платье полу-праздничное, в местах особенных почему-то поползло (обманула Кики – некондишн подсунула).
Волченя променад делал поблизости – пасть ощерил и издал что-то очень похожее на хохот. Я только ручкой махнула и снежным комом ему пастюку залепила. Упал он на передние лапы, хвост вверх задрав, и заверещал тоненько:
– Прости, баушка, это я неподумавши вякнул супротив тебя. Прости окаянного! Ничего не видел, ничего, не слышал, ничего никому не вякну.
– Попробуй только вякни что супротив, – пригрозила ему. – Язык – сам откусишь,