Тараки. При этом он подошел к мини-бару, налил себе в стакан виски, бросил в напиток пару кусочков льда и выпил содержимое стакана, не предложив никому к нему присоединиться.
Кармалю, как заместителю председателя Революционного совета и первому заместителю премьер-министра, при распределении государственных офисов предоставили огромный кабинет в одном из зданий на территории Дома народов.
Все в этом кабинете было не так. На дубовом, натертом до блеска красноватой мастикой паркете, на старинной мебели, на стенах – словом, всюду – виднелись разводы размазанной и не смытой пыли. Неприятное впечатление производили крашенные лет двадцать назад голубой краской казенные стены и золотая, отвисающая черной колышущейся паутиной, лепнина под высоким серо-бурым потолком. Этот кабинет изнутри пах гнилью, запах гнили шел из стен, от ненадежных деревянных балок. Обставлено помещение было массивной французской мебелью прошлого века. Размеры кабинета, грандиозность письменного стола, как казалось Бабраку, должны были подчеркнуть его невысокий рост, щуплость фигуры и нелепость занимаемого им поста.
Да, очень скоро лидер парчамистов понял, что попал в золотую клетку. Что никакой реальной власти у него нет и не будет. Что все его высокие должности – фикция, пустая формальность. Ему звонили, его посещали только ближайшие товарищи. И разговоры у них были лишь об одном – о том, как Тараки, Амин их соратники делят власть, творят беззаконие, повсюду задвигают парчамистов – так, словно они не их товарищи по партии, а самые злейшие враги. Бабрак выслушивал, обещал разобраться, но что он мог сделать? Никакой власти, никаких рычагов воздействия на ситуацию у него не было. Ему не носили на подпись документы, не знакомили с информацией, с ним не советовались по кадровым вопросам. Никакой государственной работы не было. Тараки после праздника Первого мая к себе его больше не приглашал.
Будь Кармаль Бабрак обычным чиновником-бюрократом, такое положение, пожалуй, ему бы очень понравилось. Сиди себе в большом кабинете, руководи полусонными подчиненными, раздавай интервью афганским и иностранным журналистам… А также используй административный ресурс в целях собственного обогащения, как это умело делают другие… Добывай через доверенных лиц деньги, вкладывай их в бизнес, пристраивай на теплые места друзей и родственников… Почему бы и нет?
Но Бабрак Кармаль никогда не был и не мог стать чиновником-бюрократом. Он был профессиональным революционером. Материальные блага его не интересовали. Ему требовалось действие. Он хотел видеть перед собой многотысячные клокочущие толпы. Он знал, что брошенная им с трибуны идея тут же обретает свое материальное воплощение. Люди возмущаются или ликуют. Народные массы будут делать то, к чему он их призовет. Кармаль просто не мог существовать без реального действия. Сидение в кресле и безделье сводили его с ума. А Тараки словно забыл о нем.
Сидя в своем большом и неуютном кабинете, с тоской глядя на молчащие телефоны, Кармаль