около этих предметов не задерживалась, потому что цены на них были, как она считала, «безбожными».
Марину привлекла полка, на которой стояли шеренгой фарфоровые горшочки, расписанные цветочками и сердечками, в которых хранились различные пряности и специи, о чем можно было судить по надписям. С нескрываемым восхищением она смотрела на горшочки и следила, как Ивонна, словно жонглируя ими, брала то один, то другой, открывала крышечку, доставала ложечкой содержимое, подмешивая в соус, который готовился на плите и распространял такой аромат, что текли слюнки.
К удивлению Марины, сынишка Ивонны не обращал никакого внимания на вкусные запахи, с аппетитом съел свою простую детскую еду, запил стаканом молока с «пистолетом» – так он назвал белую хрустящую булочку, которую, как знала Марина, едят обычно по воскресеньям в домашнем кругу за чашкой кофе, вернувшись из костела. И, попрощавшись, удалился в свою комнату, чтобы приготовиться ко сну.
– Шарль растет настоящим мужчиной, – с гордостью сказала Ивонна.
– Он у вас прелесть, – ответила Марина, думая о поведении мальчика: «Что это – дисциплина или воспитание? Покорность или обычная норма поведения?»
Ивонна включила свет над столом. На длинном шнуре с потолка свисал красный абажур, и вспыхнувшая лампочка освещала лишь центр стола, создавая вокруг полумрак, приятную интимную обстановку.
В маленьких рюмочках заалело густое сладкое вино. Поджаренная деревенская колбаса оказалась действительно очень вкусной от всевозможных специй и пряностей.
– Еще по глоточку вина, я полагаю, дорогая, вы не откажетесь?
– Благодарю вас, вино чудесное, но мне надо поспеть на девятичасовой автобус, – ответила Марина.
Ей стало не по себе. Хмель сразу вылетел из головы. Марина чуть было не чокнулась по русскому обычаю. Сама не помнит, как ей удалось удержать свою руку. А здесь лишь поднимают рюмки и никогда не сдвигают их. Как бы она оправдывалась? «Надо скорее уходить», – решила Марина.
Но Ивонна затеяла варить кофе. Зашумела электрическая кофемолка, распространяя густой сладкий аромат натурального кофе. Коричневые, прожаренные зерна за прозрачным колпачком превращались в темную муку.
Весело болтая о разных пустяках, женщины выпили по чашечке кофе и по глоточку французского апельсинового ликера. Марина встала, собираясь откланяться, Ивонна искренне и удивленно спросила:
– Вы хотите оставить меня так рано?
– Через пятнадцать минут мой автобус, – возразила робко Марина.
– Не волнуйтесь, автобусы еще будут. Они ходят в город каждые полчаса, – Ивонна достала из шкафа высокую бутылку. – Отведайте и бананового ликера, его мой муж очень любит.
– Если только чуть-чуть, одну капельку, чтобы кончик языка смочить, – согласилась Марина.
После кофе Ивонна целых полчаса показывала диапозитивы, снятые еще до войны, когда она отдыхала с мужем в Италии, и Марина высказывала