повесить ракеты. И все разошлись раньше, чем я это узнал.
Ну что делать. Вздохнул я тяжело – очень не хотелось идти на улицу. Но не бросать же начальника в безвыходной ситуации! Вылез из своих чехлов, спрыгнул с внутреннего бортика капонира.
– Пошли, – говорю.
Эскадрилья – это три звена по четыре самолета. На каждом самолете – по четыре ракеты. Итого, нам нужно было подвесить сорок восемь ракет. Половину из них – на улице. У нас были перчатки, но мы их сразу убрали по карманам: железо все мокрое. И ракеты, и пилоны, и лебедка. Промокнут рукавицы – от холода уже не спасут. И вот так, голыми руками, подвесили все ракеты. Ветер, дождь, снег в глаза… Руки коченели, конечно. Закончили уже в сумерках, а может быть, и в темноте. Помню, Леня меня тогда домой позвал и накормил. Но никакого алкоголя не налил: так до самого конца моей армейской службы мы с ним и не выпили. Зато много раз встречались потом, и до сих пор дружим.
А еще у нас в группе вооружения был прапорщик – азербайджанец. Разахан. Большой и добродушный. Как и все азербайджанцы, он был человеком азартным и прекрасно играл в нарды. Сначала я ему, конечно, проигрывал. Но практика у нас была постоянной – и на стоянке, и в казарме, и на боевом дежурстве. В итоге, стал я Разахана в нарды обыгрывать. Он очень волновался и переживал, зато потом как-то позвал нас к себе чай пить. В знак уважения.
Никогда не забуду этот чай – в беседке, увитой виноградом. Был конец лета, виноград уже поспел, со всех сторон вместо стен была лоза и висели спелые грозди. Чай подавался в небольших стеклянных стаканчиках особой формы – азербайджанцы называют их армуды. Этот стакан на середине высоты сужается, а сверху и снизу он шире. Поэтому чай остывает в нем только сверху. И он очень ароматный. Рядом со стаканчиком – блюдце с колотым сахаром, его кладут под язык. Все это в увитой зеленью тенистой беседке, и спелый виноград прямо с лозы… Красота.
Самолеты:
Первый раз на полетах
От первого раза воспоминания у меня остались отрывочные. На ЦЗ шумно – двигатели запускаются, истребители выруливают и двигаются мимо ряда, к старту. Снуют машины. Но их за самолетами практически не слышно. Громче всего двигатель МиГ-25 звучит сбоку, где обрез воздухозаборника. Зимой, когда на голове шлемофон, еще ничего. А вот летом без шлемофона тяжело: очень громко. Приходится открывать рот, чтобы уши не болели. Чуть слабее шум, когда самолет обращен к тебе носом. А тише всего, когда он повернут к тебе кормой. Не рядом, конечно – далеко. Если двигатели работают, сзади самолета находиться нельзя.
Нам, естественно, рассказали страшилку и на эту тему. Не берусь судить, правда это или выдумка. Говорят, служил в Насосной один ретивый прапорщик-азербайджанец. Он все приставал к технику: что будет, если руку сунуть в выхлоп работающего на малом газу двигателя? Техник ему объяснял: оторвет руку! А прапорщик все не верил. И вот как-то