фалу. Когда парашют стащили, аккуратно раскладывают купола на бетоне, сворачивают, а потом скатывают. Получается довольно большой шар, обмотанный фалами. Поскольку на полосе ветрено, скатывают парашют вдвоем. Иначе его все время раздувает и сминает. Можно и одному справиться, но нужна практика. Скатанные в шары парашюты лежат на бетоне. Периодически за ними приезжает машина – из парашютки. То есть из отдельного домика, где парашюты аккуратно укладывают в чехлы для установки на самолет.
Вот, собственно, и все. Сидишь на краю полосы. Самолеты взлетают мимо тебя с ревом. Сначала страшно, потом привыкаешь. Первый сброшенный парашют обычно не скатывают, а точнее, скатывают в самом конце. А поначалу, особенно в холодную погоду, его кладут на бетон около рации, которую все называли «громкой». Ложишься на него, заворачиваешься в еще теплый шелк – и не холодно. Так и лежит этот парашют у «громкой» до самого конца полетов. После того, как самолеты сядут, их заправляют, и они уходят в новый разлет. До следующей серии посадок делать на полосе нечего. Можно и поспать.
Как-то раз мы скатали очередную порцию парашютов в шары и легли. Завернулись в парашют, спиной опершись на деревянный кожух «громкой». Темнело. Было тихо, только ветер дул. Дело было осенью, сойдешь с бетона – вокруг раскисшая глина. Вероятно поэтому новенький водитель машины из парашютки поехал не по идущей вдоль полосы грунтовке, а прямо по бетону. Это, конечно, запрещено, но с КП в сумерках уже не видно. Зато ехать легко.
И вот лежу я и вижу, как к нам подкатывается машина с выключенными фарами. Только подфарники горят. Подкатывается, но не тормозит. Я сначала подумал, что водитель – шутник, и затормозит в последний момент. Крутой, типа. Но когда от колеса до сапога осталось уже совсем недалеко, откатился в сторону. А колесо наехало прямо на громкую. И сломало, само собой. Водитель вылез из кабины в ужасе: он нас, оказывается, и не видел! Фары-то выключил, чтобы с КП его не заметили!
Но это было исключение, обычно на подборке весело. Уже под самый конец службы, в конце апреля, решили мы там позагорать. «На дембель». Все равно жарко, солнце палит вовсю: как в июле в средней полосе! Разделись до трусов, бегаем по бетону за парашютами, ветерок нас обдувает. Или лежим на парашюте, загораем, потеем. Потом решили: а чего это мы в трусах бегаем? Нас же и не видит никто, кроме летчиков: отовсюду далеко. Сказано-сделано. Играем в нудистов. Бегаем по взлетке в костюме Адама, проезжающие мимо в самолетах летчики явно ржут. Но потом сел командир полка. Через некоторое время слышим мат по рации: «Бойцы на подборке, приведите внешний вид в порядок!!!». Оделись.
Очень красиво, когда самолеты садятся на закате. Солнце светит из-за гор, у нас из-за спины. Хищный корпус МиГа серебристый, на фоне темно-голубого неба закатное солнце окрашивает его в слегка розоватый оттенок. За самолетом раздуваются купола парашюта, тоже подсвеченные закатным солнцем. У нас тогда стали появляться