отдадим им проклятых!
– Мы отдадим им проклятых! – подержали остальные.
– Именно так мы и поступим, – сказал Амади. – Мы отдадим детей Тритона тарийцам. Расскажем, кому мы их везем и отдадим. И за это нас пощадят. Для тарийцев это будет настоящий подарок. Если проклятые так нужны их врагам, значит и им пригодятся.
– Вы овцы! – прорычал Хавий Рог. – Безмозглые, бессмысленно блеющие овцы! Вы блеете в ответ на волчий вой. И скоро наблеете себе беду! Мы обойдем Новый город, и причалим дальше. И других шансов спастись у нас нет. С кем договариваться? Тарийцы – кучка нищих разбойников. Кого и когда они щадили? После их набегов остается лишь пепел и того никто не видел, потому что его разносит ветром. Они не щадят ни детей ни стариков, оставляют лишь женщин. Что они сделают с командой глупых трусливых моряков. Все инородцы для них враги. На что вы надеетесь? На то, что напялите юбки, и вас по ошибке возьмут в наложницы?
– Там, у нас хотя бы есть шанс! – возразил Амади. – Трюмы полны! Вода прибывает с каждой секундой, и мы ничего не можем с этим поделать. Мы тонем, капитан!
– Верьте мне! – значительно произнес капитан. – Я знаю, что я делаю.
Но увы, в тоне капитана больше не было прежней уверенности. Голос потерял свою магию и силу.
– Старик обезумел! – крикнул из тени кто-то слева от Амади.
– Хватайте его! – крикнули справа.
В считанные секунды черные тени вскарабкались на капитанский мостик и навалились гурьбой на капитана, на того самого Хавия-бога, Хавия-демона, на которого вчера еще боялись смотреть косо, даже стоя за спиной. Вцепились в руки и ноги, не давая вырваться. Хавий пытался вытащить из ножен клинок, но ничего не вышло.
Амади и хотел и боялся, что его позовут. Поэтому, когда услышал свое имя, и когда поднимался по ступеням, и когда стоял перед униженным, склоненным перед ним капитаном, все еще не знал, как поступит.
– Бери его клинок, Амади, – подбадривали братья. – Теперь ты наш капитан.
– Не тяни время! – торопили они, видя его нерешительность. – Бери власть, пока еще есть что брать.
Амади потянул за рукоять, но через мгновенье сунул его обратно.
– Нет, – выдохнул он, потупив взгляд. – Отпустите его. Отпустите! – приказал громче, и сам расцепил чьи-то пальцы. – Первый бунт самый трудный. А потом их нельзя остановить. Все это уже было. Я слишком стар для всего этого.
И Амади не лукавил. Трусость, которую сам он считал врожденной осторожностью, не раз спасала ему жизнь. В горячей юности он пережил не мало бунтов, но случай всегда отводил его в сторону и оттеснял на вторые роли. И он никогда об этом не жалел. Судьбам смельчаков, посягнувшим на власть не позавидуешь. Тот, кто ломает старые правила, придумывает новые, но эти новые никогда не приживутся. И те, кто возвеличили тебя этим вечером, очень может быть низвергнут тебя уже следующим утром.
Решение Амади было странным, но это было его решением, и так как другого кандидата на горячее место пока не предвиделось, морские братья ослабили хватку. Хавий, наконец, смог высвободиться. Он