лошади и раздавался тихий храп одной из немолодых воительниц.
Сагарис скосила глаза и увидела, что на нее вопросительно смотрит Тавас. Предводительница расмы обладала чутким сном; она вообще могла не спать сутками при надобности. Похоже, ночной покой ей тоже не задался.
– Что случилось? – шепотом спросила Тавас.
– Мне кажется… – начала Сагарис и запнулась, но затем все-таки продолжила: – Что-то не так! Я слышала какие-то подозрительные звуки…
– Звуки? – Тавас мигом оказалась на ногах. – Буди остальных! Только тихо!
Тревога распространилась среди воительниц, как пожар. Привычные к подобным ситуациям, они облачались в защитное снаряжение с завидной сноровкой и неимоверной быстротой. Но все равно не успели. На лагерь с диким ревом обрушилась фракийская спира.
Сагарис успела вскочить на Атара и обрушила свой знаменитый топор на голову фракийца, который вихрем налетел на нее, держа на отлете махайру, – чтобы снести воительнице голову одним ударом. Он уже уверовал в легкую победу, но никак не мог предположить, настолько быстра реакция юной амазонки, поэтому пренебрег защитой. Свой щит-пельту37 фракиец забросил за спину, чтобы не мешал сражаться. К тому же он не ждал отпора от застигнутых врасплох амазонок.
Справившись с первым легионером, рассвирепевшая Сагарис бросила коня в самую гущу схватки. А она получилась жестокой и кровопролитной.
Биарта мог быть доволен своими стрелками, которые практически бесшумно сняли ночную стражу амазонок. Но внезапного нападения на сонных воительниц у спиры не получилось. Почти все амазонки успели надеть защитное снаряжение, а часть из них даже села на коней.
Сагарис дралась, как безумная. Фракийцев было больше, они одолевали, но воительницы даже не помышляли о бегстве, тем более что все выходы из балки были перекрыты. Они были свирепы, как фурии, и не один фракиец сложил голову в кровопролитной схватке. Лишь Тавас не захватила полностью круговерть битвы. Ей нельзя было отказать в полководческом таланте. В какой-то момент над балкой раздался ее истошный вопль-призыв, за которым последовал приказ:
– Язата, Язата!!! Все ко мне! Идем на прорыв!
Примерно два десятка оставшихся в живых воительниц плотно сбитым кулаком ударили по наиболее уязвимому месту в построениях фракийской спиры – в той стороне, где высились глиняные кручи. Казалось, что крутизна склона в этом месте не позволит лошадям подняться наверх балки, но Тавас знала, что в той стороне есть узкая, пологая расщелина, скрытая кустарниками.
Прорвав жидкое оцепление, амазонки ринулись в спасительное проход, но четверо из них, в том числе и Сагарис, остались прикрывать отход. В воздухе угрожающе загудели тетивы луков воительниц, и почти каждая стрела находила свою жертву. Целиться особо не приходилось – фракийцы надвигались плотной стеной, так как в этом месте балка сильно сужалась, и лошадям