всегда так – пусть они неосознанно считают тебя частью себя. Тогда будешь им симпатичен. Никаких секретов здесь нет. Опрятный внешний вид, беззаботность, улыбчивость и дружелюбие. Ничего визуально кричащего о себе вроде татуировок, пирсинга, ювелирных украшений – это может быть популярно только в относительно узких субкультурах. А мне нужен максимально широкий охват. Голос желательно не повышать, исключить любую экспрессивность в тоне. Можно краснеть, смущённо улыбаться и отводить глаза. Последнее очень часто спасало меня поначалу.
Но это всё стандартные женские уловки. А вот источать запах, который будет напоминать мужчине о чём-то светлом, но давно забытом, обычная женщина не может. У неё просто нет таких желёз. Она также не сможет контролировать микродвижения мышц лица и глаз, управлять цветом кожи. А моё внешнее тело подчиняется мне полностью. Почти Шестой не сможет не поверить моей лжи. Поэтому нет ничего удивительного, что он едет непонятно куда с едва знакомой женщиной, перекинувшись с ней парой фраз в баре.
Мужчина, сидящий в нескольких сантиметрах от меня, без сомнения, одинок. Это я определяю по запаху. Как и то, что детей у него нет. Нет даже домашних животных. Но его одиночество не идёт ни в какое сравнение с моим. Почти Шестой уже родился одиноким, как все они. Его не озарял свет Совокупности. Он не осознавал величие улья, не чувствовал себя единым со всеми собратьями. Его не отчуждали. Я задумываюсь. По-человечески это было бы грустно. Не могу сказать, что испытываю по этому поводу что-то похожее, но некое подобие неудовлетворённости отсутствием гармонии окружающего мира есть.
Почти Шестой удивляется месту, где я живу. Мы проезжаем городские улицы с высотными зданиями, затем частный сектор и выруливаем на поля за городом. Я машинально показываю, где повернуть. Вокруг темнота, фары выхватывают лишь несколько метров дороги перед нами. Последний очаг цивилизации – закрытая ТЭС, с одиноким сторожем мигает единственным жёлтым окном и скрывается во мраке.
– Странное место ты выбрала, – замечает водитель.
– Зато здесь никто не мешает, – пожимаю плечами. Это первая правдивая фраза, которую я сказала ему. Не хочу жить в этих псевдомуравейниках. Это лишь пародия на Совокупность. Люди, сами того не зная, пытаются построить улей. Они всего-навсего слепо копируют то, что показывает им генетическая память в их подсознательном.
– А я вот люблю быть поближе к цивилизации, – признаётся самец – Тут как-то одиноко, наверное. Людям нужно держаться вместе. Один пропадёт, понимаешь?
– Понимаю, – вздыхаю я. И пробую подвести его к правильной мысли. Знаю, что это глупо, но беседовать ведь о чём-то нужно. – А вот представь, что «держаться вместе» – сказано буквально. Все люди станут единым целым. Больше не будет моего или твоего, всё будет общее.
– Как коммунизм, типа? – удивлённо спрашивает попутчик. Дался им этот коммунизм. Смотрела в интернете – ничего похожего. Но все они упоминают именно коммунизм.