оба они были чрезвычайно полезны нам. Тамаку мог оказать нам большую услугу как переводчик в Полинезии; язык жителей Сандвичевых островов мало отличается от наречий других темнокожих племен, обитающих на многочисленных островах Полинезии. Поэтому жителей Сандвичевых островов понимают всюду.
Веселый, услужливый Тамаку скоро стал любимцем всего экипажа. Мы надеялись, что он останется у нас и после того, как мы побываем на Сандвичевых островах.
Мы были очень рады, когда выбрались из Нижнего архипелага, где нам угрожала постоянная опасность наткнуться на бесчисленные подводные коралловые рифы. Приходилось также наблюдать за появлением судов вроде того, на котором служил Тамаку. Нашему командиру очень хотелось поймать подобное судно.
Однажды ночью, когда тучи заволокли небо и мы шли при очень сильном ветре, вдруг раздались крики: «Земля! Земля с правой стороны!» А затем раздался другой крик: «Земля впереди!» Неизвестно было, на какой риф мы могли налететь.
– Брасопить реи! Все наверх!
Корвет кренило так сильно, что нужно было немедленно убавить паруса. Вдруг раздался сильный удар. Грот-мачта погнулась, и нижний конец паруса хлестал со страшной силой.
В то же мгновение до моего слуха донесся отчаянный крик и вслед за ним голос с кормы крикнул:
– Человек за бортом!
Увы! Никто из нас не мог помочь тонувшему: все наши усилия были направлены к тому, чтобы обогнуть землю. Один из моих товарищей, Томми Пекк, бросил ему спасательный пояс.
Наступило несколько минут тревожного ожидания. Корвет пробивал себе путь в темном море, которое разбивалось массой пены у каменистого берега с подветренной стороны.
Наконец постепенно показался открытый океан, но командир не решался изменить курс, не зная, как далеко тянется риф. Поставили парус, но корвет, несшийся по бушующим волнам, не мог еще справиться с бурей, и я каждое мгновение ожидал, что он опрокинется. Вода вливалась через люки и затопляла палубу. С величайшим облегчением услышал я приказание повернуть руль налево и поставить реи поперек корабля.
И снова мы летели под ветром, оставив за собой мрачную землю. Океан, казалось, внезапно успокоился, так быстро мы могли подвигаться по его поверхности.
Все стремились узнать, кто упал за борт. Сделали перекличку. Отвечали все, пока очередь не дошла до Дикки Попо. Очевидно, он был тот несчастный, который погиб в волнах. Тамаку громко застонал от горя.
– О, Попо! Попо! Зачем ты упал с борта? – кричал он. – Ты не плаваешь, как Канака, не то добрался бы до берега. А теперь ты на дне моря.
Грустно было думать, что мы не могли помочь бедняге, когда он упал. Теперь было уже поздно разыскивать его, и Тамаку был прав, говоря, что он уже давно погиб.
Наконец мы добрались до Сандвичевых островов и стали на якорь на высоте Гонолулу, на острове Оагу. Острова эти были описаны так часто, что я не пробовал описывать их; скажу только, что их одиннадцать и самый большой – Гавайи, в 88 миль длины и в 68 ширины. На нем две величественные