по геологии…, – он бросил в рот мятную конфетку, – а месье Механик нарисовал себе безукоризненные французские документы. Вам же…, – он подмигнул Джону, – придется перевоплотиться в южноафриканцев…, – Иосиф зевнул:
– За два месяца я стал говорить на африкаанс, как на родном. Голландский язык помог и в Израиле сейчас много репатриантов из Южной Африки…, – Виллем утвердительно заметил: «Левых».
Иосиф развел руками:
– Несогласных с режимом апартеида, но мы с его светлостью становимся отпетыми расистами…, – Джон изображал англоязычного жителя Южной Африки:
– Мы теперь вроде пристреленного Борова, – уши закладывало, – кажется, Ворон оправился от ранения и вовсю летает…, – тетя Марта сказала, что кузена перевели на отдаленную шотландскую базу:
– Он испытывает новые модели истребителей, – понял Джон, – как его отец…, – о Густи он не спрашивал, но тетя Марта заметила:
– Я езжу к ней, почти каждую неделю. Ладно, – деловито сказала женщина, – теперь что касается ваших паспортов…, – Джон раскрыл бордовую книжечку:
– Джон Брэдли, – он взглянул в свои угрюмые глаза, – уроженец Йоханнесбурга. Акцент у меня правильный, я успел позаниматься с преподавателем. Надеюсь, что у Яна Смита не торчит кто-то из моих бывших соратников по левому движению. Хотя вряд ли, в Родезии ненавидят коммунистов…
Самолет заложил вираж над блестящей водой озера. Разноцветные виллы сбегали к пристани, над городом летели легкие облака:
– Красиво, – присвистнул Иосиф, – как у нас на Кинерете…
Виллем улыбнулся: «Добро пожаловать в Букаву».
К вечеру с востока подул прохладный ветер. Ева расставила на террасе глиняные светильники с перемигивающимися свечами. На черной глади воды виднелся расцвеченный огоньками поздний паром. Роза зачарованно проследила глазами за корабликом:
– У вас в Бельгии тоже есть такие, – раздался рядом смешливый голос, – они ходят по Маасу…, – девушка покраснела. Кузен Джон присел на резные перила:
– Вы не курите, кузина, – сказал он утвердительно, – вам папа не позволяет…
Еву вызвали в госпиталь на роды:
– Все должно пройти нормально, – уверила доктор Горовиц, – все равно лучше епископа Кардозо в семье никто не готовит…, – обед обещал стать, как выразился Шмуэль, выдающимся:
– Не так часто мы встречаемся, – он надел фартук Евы, – пусть вы скоро и отправляетесь дальше…, – он вытащил из рюкзака Иосифа жестяные банки:
– Ты обещал хумус, – укоризненно сказал Шмуэль, – а я вижу только тхину…
Иосиф вытянул длинные ноги на середину кухни, выложенной плиткой с узором ар деко. Госпиталь построили до первой войны:
– Хумус не выдержал бы моих перелетов, – сварливо отозвался майор Кардозо, – я привез пакет нута и заатар. Надеюсь, твое высокопреосвященство помнит, как готовят хумус…, – Шмуэль развел руками:
– Бобы