рукой!»
Лени и теперь сдаётся: войди она в лес, увидит тех же лесных дев, правда, теперь она боится не их песен и хороводов, но что Леон будет с ними.
Преодолевая страх, пробирается Лени к Никсетрэнен. Вот печальнейшее место на земле, а вовсе не Верона, где погибли в любви, оставшись навсегда вместе, Ромео и Джульетта.
«Ты помнишь легенду о Лореляй?» – спрашивает Леон. Лени подтверждает, что помнит. Он опускается на траву подле лесной реки. Сейчас развернётся над девочкой тёмным шатром его голос. И вот она уже садится, подогнув под себя ноги, и глядит не мигая в тёмные глаза Леона – в них отражается её лицо. Лени делает вдох и медленно, потихоньку выдыхает, боясь пропустить хоть слово из уст брата. Она сейчас хищный зверёк на охоте: вся слух и зрение. Её добыча – сказки Леона.
«Помнишь ли ты, Лени, эту великую волшебницу, что пела сладкозвучные песни, чарующие моряков, так что они разбивались о скалы?» – Лени кивает, но не произносит ни звука, вся устремлённая в голос Леона. «Стоит ли скорбеть о них, по ком вечно проливала свои слёзы золотоволосая Лореляй!.. Эта река называется Никсетрэнен. Её воды – слёзы убитой горем рейнской девы3*. Те, кто посвящён в тайну, так и говорят: „В слезах Лореляй не водится рыба – горечи полна эта река“. Вода в Никсетрэнен всегда прозрачная и тёплая – это не остывают горючие слёзы Лореляй, пролитые по несчастной девичьей судьбе».
Лени слушает как заворожённая. Она подбирается к самой воде, зачерпывает в ладошку и умывается слезами Лореляй. Потом склоняется над рекой, пытается разглядеть что-то.
«Не старайся, Лени, – говорит Леон, – ты не увидишь Лореляй, она пожелала истаять в собственных слезах, и только на рассвете, когда солнце бросает сюда свои лучи, гладь реки так сверкает, что слепит глаза – напоминание о золотоволосой деве».
Леон рассказывает дальше, как Лореляй, думая, что сможет раствориться в тумане, шла сюда, в Небельфельд, от самого Рейна; распущенные длинные волосы её стелились по земле. Но проделала весь этот путь нимфа, плача навзрыд о своей судьбе, о том, что прекрасный голос её губит моряков. Одного из них ждала Лореляй всю жизнь. «Брата? – спрашивает Лени, и глаза её блестят от переживаний. – Она ждала своего брата! Он должен был снять её с горы?» Леон отвечает: «Нет, она ждала того, кто не разбьётся о её голос, а пойдёт за ним – и найдёт Лореляй, поднимется по звукам её голоса на скалу и останется с рейнской девой навсегда, слушая прекрасные песни. Но моряки забывали всё на свете и утопали, сбитые с курса сладкими звуками…» Глупые, глупые моряки, думает Лени, и глаза её становятся влажными.
Дальше рассказывает Леон: как тяжело идти Лореляй, как стелются её волосы сначала по земле, но вот уже и по водяной глади, намокают, тянут вниз. Лореляй, обессилев, останавливается. Она не поёт больше, только плачет. Долго сидела Лореляй, пока не наплакала полноводную реку. Говорят, от отчаяния не осталось золотоволосой