что прекратилась интенсивная, но кратковременная перестрелка, которую вели минометчики с обеих сторон, и за дело взялись санитары, перевязывавшие стонущих раненых и укладывавшие отдельно убитых. Среди подчиненных Гюнтера таковых не оказалось. Но ему от этого было не легче, ведь он потерял восьмерых в жестоком ночном бою с русскими. И сейчас лейтенант напряженно размышлял, силясь понять, мог ли он предотвратить гибель своих людей. По всему выходило, что нет. Однако Хаген не унимался, вновь и вновь прокручивая в голове эпизоды той схватки.
Он был настолько поглощен своими тягостными раздумьями, что не увидел, как из-за поворота траншеи в сопровождении обер-лейтенанта Эриха фон Тиссена, возглавлявшего вторую роту, показался командир батальона майор Ридель. Зато Ридель сразу обратил внимание на сидящего на ящике офицера. Сдвинув брови к переносице, он быстрыми шагами подошел к лейтенанту и неприязненно произнес:
– Я вижу, прохлаждаетесь! Конечно, самое время!
– Виноват, господин майор! – вздрогнув от неожиданности и только сейчас заметив командира батальона, воскликнул Хаген, при этом моментально осознав, что в траншее на переднем крае тот появился неспроста.
Запоздало вскочив на ноги, Гюнтер принял строевую стойку и отдал честь.
– Да нет, продолжайте, все ведь в порядке! – уже с откровенной издевкой процедил Ридель, впившись испепеляющим взглядом в зажатую между пальцами левой руки лейтенанта дымящуюся сигарету, про которую Гюнтер благополучно забыл. – Сначала запороли операцию, разработанную в нашем штабе, потом, очевидно, забыли мне об этом доложить, а сейчас преспокойно курите в тенечке! Вы просто образцовый офицер, Хаген!
– Виноват, господин майор! – выбросив, наконец, сигарету, хладнокровно повторил лейтенант.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя внутри у Гюнтера уже все кипело. Он и так весь извелся в поисках своей вины, а тут еще добавились голословные обвинения командира батальона в провале ночной вылазки, в которой сам Ридель участия не принимал и знать подробностей, конечно, не мог! Было от чего взбеситься, и Хаген, безостановочно играя желваками, чувствовал, что может сорваться в любой момент. Но внезапно ему на помощь пришел доселе не проронивший ни слова фон Тиссен.
– Извините, что вмешиваюсь, – мягко произнес Эрих, выглянув из-за плеча майора, – но я считаю, что лейтенант Хаген действовал правильно! А то, что его отряд попал в засаду, – это, не побоюсь выразиться, заслуга наших врагов, говоря шахматным языком, домашняя заготовка русских!
– Откуда подобная уверенность, обер-лейтенант? – медленно повернув голову, спросил Ридель.
Он задал вопрос очень тихо, но его голос явственно отдавал металлом.
– Я следил за боем, господин майор, – просто ответил фон Тиссен, – залез на старую березу возле своего блиндажа и оттуда наблюдал в бинокль!
– Разве можно было что-либо разглядеть в такой темноте, да еще и на расстоянии около километра?
– Насчет