и мы?
– Конечно. А какую же еще? – Она смеется, будто я совсем уж глупая.
– Мы изучаем древнюю историю, – напоминаю я ровным тоном.
– И что? – удивляется она, как будто все, что произошло после древних греков и египтян, не заслуживает внимания.
– Интересно, как все пройдет, – бормочу я, сдерживая желание закатить глаза в ответ на ее замечание.
– Ну, тебе же все рассказали о новой процедуре. – Она явно недовольна тем, что приходится объяснять заново, хотя это уже делала Вивиан. – На этот раз ты наденешь вуаль и будешь стоять позади матери Нины. Я буду вести бесе…
– Я не то имела в виду. Что будет, когда я услышу что-то новое о внешнем мире, – перебиваю я.
– Ты и так все знаешь.
– Ты думаешь? – с усмешкой парирую я.
– Ты обратила внимание, что он из Перу? – спрашивает она, вскидывая брови.
– А ты откуда?
Она пренебрежительно качает головой:
– Не усложняй, Ева.
– Это был невинный вопрос, – огрызаюсь я, хотя и сознаю, что перехожу границы. – Ты мне никогда не говорила, – бормочу я и, устраиваясь на полу, скидываю пуанты, выпуская на волю натруженные пальцы ног.
Холли не потакает мне. Вместо этого мы молча занимаемся растяжкой, пока она не решает, что прошло достаточно времени, чтобы сделать новый заход.
– Может, ты хочешь, чтобы я задала ему какой-то конкретный вопрос? – В точности копируя мои движения на полу, она возвращается к теме, на которой ей поручили сосредоточиться.
Решено, что Холли займет мое место, в то время как я растворюсь в толпе Матерей и буду наблюдать. Такой расклад меня более чем устраивает.
Раствориться.
Стать частью материнского братства.
Избавиться от гнетущей обязанности быть привлекательной и желанной.
– Я бы хотела узнать первую мысль, с которой он просыпается по утрам. – Это был единственный вопрос, который я хотела задать Коннору, прежде чем наша встреча прервалась.
– Что, серьезно?
– Да. Первая мысль, которая рождается в голове, когда ты открываешь глаза и встречаешь новый день – она не подвластна контролю. – Я подтягиваю щиколотки к ягодицам, ощущая приятное напряжение мышц внутренней поверхности бедра. – Она чистая. Мне интересно, просыпается ли он, чувствуя себя счастливчиком, потому что жив, или благодарит землю за ее красоту…
Холли выглядит озадаченной.
– Об этом ведь можно спросить, правда?
Я редко обращаюсь к ней за советом – во всяком случае, к этой Холли, – но на этот раз меня подстегнуло недоумение на ее лице.
– Ты можешь задавать любые вопросы, – тихо отвечает она. – А какая у тебя первая мысль? На случай, если он спросит.
– Каждое утро я открываю глаза навстречу самому красивому восходу солнца. Я вижу чудо природы и испытываю восторг при мысли о том, что могу продлить наше существование на этой земле.
Холли кивает, но как-то отрешенно, прикованная взглядом к своим лодыжкам.
– Этот восторг тотчас