к так называемым противникам, в его блиндаж, в сопровождении ропщущей гурьбы офицеров, ввалился смазливый и зачастую не в меру разговорчивый, пишпекский штабной капитан. Фамилия его какая-то не нашенская, а вот имечко запомнилось – Рома. Впрочем это не столь важно, поскольку к нему, за шустрый нрав и смуглоликость на той и на этой стороне приклеилась прозвище «Цыган31».
–
Товарищ господин майор, разрешите доложить! Вам хоть и не тот климат, но, похоже, писец конкретный подкрался, – с порога запричитал он.
Только проглотив полный стакан мутной араки, Цыган немного успокоился и смог, сбиваясь с одного на другое, объяснить, что вчера вечером к ним прибыло немалое подкрепление. Войско почти сплошь состоящее из ханьских военных. С ними только парочка другая наших, в смысле пишпекских. Зато из самого главного штаба. Впрочем, присутствие столь большого начальства, похоже, из вновь прибывших хозяев мало кого заботит.
–
Сказать, шо эти узкоглазые расположились у наших узкоглазых как у себя дома, так нет, боже ж ты мой. – Рассказывал моментально разомлевший, после водки упавшей на треволнения, Цыган. – Дома так не ведут даже уважаемые себя босяки.
Всех расейских, вернее славянской наружности офицеров, еще ночью разоружили и увезли куда-то в тыл. Пишпекских солдат и офицеров, сняли с позиций, и теперь они немного прибалдевшие вроде как на курорте со строгим режимом. Не то чтобы совсем арестованные, но под надзором ханьских солдат. Не то чтобы полностью разоруженные, но и то шо осталось без обойм и прочих боеприпасов, а самое непростительно непереносимое – без чего покушать даже с сухого пайка. С собой джуни пригнали много танков, орудий и тому такое же. Сейчас вся та техника, очевидно, готовится к настоящему бою, скорее всего на завтрашнем рассвете начнут наступление. Только, если эта артиллерия бабахнет по вас, то атаковывать будет не на кого. Боюсь, даже хоронить необязательно, – разглагольствовал в конец расслабившийся капитан. Если бы он знал, как недалек от истины, то, может прикусил бы свой не слегка бескостный язык.
–
Цыган, а почему тебя с остальными не увезли? – спросил кто-то из офицеров, набившихся в штатную землянку Васькина.
–
О, зохен вей
, в смысле не оставь меня боже в милости своей. Ну,
ты подумай! Для меня все джуни на одно лицо. Да и вас аджиков, я только недавно, от своих, от пишпеков отличать научился. Вот видимо и для ханей, все кто не вполне луноликие – на одно обличие. Кто светленький на рожу, то я так понимаю, для них обязательно будет расейский. Так я ж не совсем светленький. Я, извиняюсь, по батюшке молдаванин, для них видимо это один хрен, что киргиз, пусть простят меня, святые по простоте, наши предки.
Расслабленность капитана понемногу возымела действие и над притихшими аджитскими воинами. Тут и там, раздавалось бульканье опрокидываемых фляжек, завершаемое смачным