с их нелепыми обычаями и глупыми церемониями…
Романтику надо искать в других местах – среди великой и могучей природы, хотя и не только там. Ее можно найти среди полей и дубрав, среди скал и озер, так же как и на людных улицах больших городов. Ибо родина ее в человеческих сердцах – сердцах, которые охвачены высокими стремлениями и бьются в груди у людей, жаждущих Свободы и Любви.
Майн Рид
MacGregor
Прошел год после событий описанных в «Острове Добрых Пьяниц». Было лето две тысячи двадцать девятого. Мне исполнилось шестьдесят. Лора как обычно отставала на пару лет. Вместо порнографии мы попробовали писать хорроры. Увлеклись мореходным делом. Наши издатели ничего не смыслили в ужасах и морских приключениях, ведь их не напугала даже «Как трахнуть мужика» ни первая, ни вторая, ни все последующие… И вряд ли они верно поняли образ морского волка, капитана Джона… Мы давно не созванивались с Эмили из Вегаса. Последний раз в общении с ней, как раз после трагедии с Кузиной и улетевшим в Европу пультом от телевизора, узнали, что Эмили беременна. После грандиозного скандала с пропажей русских на Уналашке мы заключили выгодные контракты на переиздание всей порнографической серии. Как обычно нашим агентом выступила Эмили. Потом связь с ней пропала. Писал и писал в ватсап: «Эмили, детка, не пора ли прикупить сексуального белья?»
– Мне не захочется читать дальше после «сексуального белья», – сказала Лора и подала мне малярный валик. – И вставь диалоги.
Строительные леса качнулись от порыва ветра. Придержался рукой. Свалиться и разлить краску было бы печально – наши финансовые дела шли не так хорошо, как хотелось бы.
– Вставлю, – ответил я.
– Прочитав начало, поняла, что Лора уходит на второй план окончательно, а на первом появляется Эмили.
– Эмили уже сорок, – произношу, будто оправдываюсь.
– Критический возраст для женщины.
Это была ревность. В этом была вся Лора. Прожив со мной десять лет, она не переставала ревновать меня к фразам, мыслям, фото на упаковках колготок. Это было ее проявление любви. «Моё!» Собственница. Но и другое было – Лора обладала уникальной способностью к литературному редактированию. Ее невозможно было ввести в заблуждение эффектными фразеологизмами, она распознавала халтуру и пошлость на раз-два. Задумывался, а если бы я смалодушничал, заистерил по-бабски и развелся с Лорой еще в восемнадцатом. Или Лора ушла бы от меня после истории с близняшками, моих проказничеств в русской Ялте и «пультом в жопе». Тогда не было бы наших книг: Уналашки, бара «Дикарка» и Самуэла с Бобом.
Над Капитанской гаванью нависли туманы.
В этом году лето было холодней, чем в прошлом, но море было спокойное. Удачный год для рыбалки. На осень приходили неутешительные прогнозы для мореходов: наступают циклоны один за другим.
Это была наша первая навигация. Яхта стояла на берегу недалеко от краболова Самуэла. Моряки из команды покойного капитана, зная о нашей дружбе, сварили стапель из швеллеров. Крепкий и надежный. Вполне мог выдержать двенадцатитонную океанскую шхуну. Я сидел на строительных лесах приставленных к борту и разводил краску. Ниже ватерлинии днище лодки было покрыто буро-коричневой «необрастайкой», специальным раствором, который препятствовал облипанию корпуса ракушками и морской слизью. Выше ватерлинии я почти докрасил белой краской, дорогущей «как крыло Боинга» – так всегда выражался капитан Джон.
Мне оставалось нанести на борт название лодки.
В «Дикарке» мы почти не появлялись. Там управлялась Сара. Стен Хамерсли как обычно приходил по выходным. После того памятного дня, когда две порции скотча были поданы Стену за счет заведения, это стало традицией. В следующую субботу Хамерсли намекнул, что воспоминания о печальных событиях прошлой недели его угнетают – русские наделали много шума, да и наши с Лорой книги заставили общественность поволноваться. Предложил Стену снова выпить за счет заведения. Помощник шерифа растянул рот в шварцнеггеровской улыбке. Несколько следующих недель все повторялось. Стен явно смущался поначалу. Потом привык. К этому времени мы с Лорой уже начали работать над первым хоррором. По привычке я менял локации и путал имена героев. Издателей не вдохновили наши кошмары, они писали и писали – где герои, к которым привыкли читатели?! Потребители жаждут секса, продолжения извращений!.. Гендерные отличия окончательно изжили себя, говорили издатели. По словам Эмили, они почти все были геями. Иногда я задумывался об Эмили – она ведь ни разу не была замужем. Подливая гиганту Стену халявного виски, я вспоминал того громилу из бара, который страдал от безответной любви и плакался на плече у профессора Кинси.
Чего в жизни только не бывает, думал я.
Сара замкнулась после смерти мужа. Мне не хотелось задумываться об ее одиночестве и наших финансовых делах. Лора иногда заходила к Саре поболтать о том о сём. К деловым бумагам я не прикасался: меня начинало трясти нервной дрожью от мысли, что придется подписывать какой-нибудь документ. Например, завещание.