со льдами и айсбергами, если вдруг занесет в полярные широты. Металлические борта нам не понадобятся. Железо лишь утяжелит судно. Я вспомнил Самуэла и его слова о тонком металле отделяющем жизнь от смерти…
Сахалин любезно согласился остаться на Уналашке и быть нашим капитаном в первом походе.
В этот прохладный августовский день, пока я наносил трафаретом название, Сахалин сидел в капитанском кресле, настраивал навигационные приборы. Лора сказала, что ей тоже интересно, забралась внутрь лодки.
Куда и зачем пойдем, мы еще не решили. Может, просто прогуляемся туда-обратно.
Лора закопалась в документах – пыталась привести в порядок наши финансовые дела. Потраченные месяцы на хорроры не принесли прибыли. Деньги уходили на обучение детей, уплату налогов и содержание недвижимости, которую мы приобрели в Европе и Штатах. Мы не беднели, но и не богатели. Это тревожное состояние – ни в верх, ни в низ… Как-то мне пришлось летать на боевом вертолете над иракской пустыней. Мне даже позволили немного подержаться за ручку управления. Судорожно схватился за штурвал-дублер: со скоростью двести пятьдесят километров в час одной рукой нес по небу тонн пятнадцать железа, горючего, взрывчатки. И под тонну человеческой плоти – на борту помимо экипажа были десять здоровенных морпехов. Пилот чуть отпустил основной штурвал, и я ощутил всю мощь военной техники первой половины двадцать первого столетия. Ветер был боковой, и мне пришлось схватить ручку управления обеими руками, чтобы удержать вертолет по крену и тангажу. У меня получилось, и я запел «Марсельезу». Нет, я запел «Варяга». Или Высоцкого «Кони привередливые». Не помню точно… Пилот постучал мне по шлему с наушниками, прислонил палец к губам – эфир слушают на земле. Его отдадут под трибунал, если узнают, что он выпустил из рук штурвал даже на секунду. Все закончилось благополучно. Я получил дозу адреналина, вертолет доставил морпехов в заданный участок пустыни. Когда мы вернёмся на базу, пилот скажет: «Знаешь, какой самый надежный режим полета?.. Три-пять градусов на средней тяге». Тогда я понял: не задирай высоко нос, и не смотри себе под ноги. Взгляд чуть выше линии горизонта. Воля находится чуть ниже – на самой кромке. Мы ведь не стремимся ухватиться за нее. Просто идем вперед.
У нашей лодки появилось название.
Я слез со стапелей.
Лора стояла на туковой палубе, ветер растрепал ее черные волосы.
– Раньше по звездам ориентировались, – задумчиво произнесла, – теперь по спутникам. Потеряться в современном мире так непросто.
Выбрался наружу капитан Сахалин. Седая его шевелюра жесткая как заржавелая стальная проволока торчала во все стороны. Он указал рукой на верхушку мачты, сказал, что нужно проверить ходовые огни.
– Слушайте, а давайте прикрепим видеокамеру, – воскликнул я. – Надо кронштейн приварить для GoPro. Вдруг мы попадем в какую-нибудь переделку. Вот мы как-то с Джоном шли на циклон, а навстречу кашалот.
Сахалин сказал, что дело простое, и что сегодня же и подумает, как правильно всё устроить.
Я