найти легко. А вот человека…
– Ты так говоришь, будто сам в нее влюбился, – подшутил Петр.
– Может быть… Тебе говоришь душой, а ты смешками отделываешься. Ничего, видно, ты не понял.
Лицо Василия передернулось, и по щекам, очертив побледневшие твердые губы, змейками пробежали морщинки.
– Все понял, и сам высказался. Отдохни-ка. Пот с тебя льет. Пульс, видать, не меньше ста двадцати нагнал. – Петр высвободил дужку сундучка из вспотевших пальцев младшего брата и зашагал вровень с ним, плечи их соприкасались.
– У меня, знаешь, на душе полегчало, – признался Василий.
– Переживал?
– Очень. – Василий смущенно махнул рукой. – Не знаю почему. Или потому, что я привык к ней. Ты ушел на флот… Бывало, забежит, растормошит нас всех ребят, такая веселая и чистая. Не смеешься надо мной?
– Нет, что ты! Для этого в основном и приехал. Потолкую с ней. А как?
– Намекни ей, отзовется. Ей обиду тяжелее таскать. Мне вот полегчало…
– Спасибо.
Попадались норы-кургашки, заброшенные сусликами, ушедшими подальше от шума машинно-тракторной станции.
Отчетливо выделяясь на фоне неба, шла клином на юг гусиная стая.
Над крыльцом конторы центральной усадьбы висел флаг. Тракторы вытягивали в колонну комбайны и молотилки. К ним подстраивались бестарки, волокуши, тягалка…
– Архипенко! Опаздываете! – издали прокричал человек в длинной рубахе, пятнами пропотевшей на его спине.
– Точно! Кирилл Иванович! – Василий подошел ближе, указал на свои часы. – Вы же сами мне их вручали. Идут по кремлевской башне, товарищ директор.
Директор поздоровался, засунул за ухо химический карандаш, оставив на выстриженном виске черточку.
– Шучу. Флагман никогда не опаздывает!
Возле склада горючего послышались громкие, требовательные голоса:
– Не трогать! Топливо не трогать!
Директор протолкался к атакованному кладовщику, детине в голубой майке, расползшейся по швам на его могучем торсе.
– Что вы, товарищи! Загорелись возле бочек с горючим! Опасно, товарищи! Заправка, как и договорились с краем, на промежуточных базах. Вы же в нефтяные районы едете. Там бензин кони не пьют.
Обоз тронулся ровно в десять часов. Облако пыли поднялось и повисло над всем трактом. Уходили комбайны, завешанные мешками с харчами, велосипедами, баклагами с водой и канистрами.
– До свиданья, Петя. Если что не так сболтнул, извини.
– Все так, Вася, теперь встретимся через год.
На людях не покажешь своих чувств. Братья ткнулись сжатыми губами в щеки друг друга.
– Это, старшина, тоже боевая операция, – сказал директор и вытер пот. – И, как любая боевая операция, требует знаний и хладнокровия. Приглашаю на перекур. Домой я вас на машине отправлю. Ишь какой чистенький! И в отпуску сами стираете?
– Э нет, товарищ директор. Сестренка и мамаша разве разрешат. Начни