в руках масляный алебастровый светильник. Он так засмотрелся на древние письмена и фрески, что позабыл обо всем вокруг себя и не пошел с остальными к пещерам и не погасил своего светильника.
– Помоги нам, сын вождя! – взмолились люди. – Дай нам искру от твоего огня.
– Но что стало с вами? – изумился он. – Кто вы?..
Многие из племени более не походили на людей. Едва погас огонь, звери, дремавшие в их сердцах, вырвались на волю и исказили до неузнаваемости их лица.
Те, что не утратили человеческого облика, устремились к Неру, к светильнику, что он держал в руках.
А зверолюди стали метаться в ужасе. Почти все они повернулись и умчались прочь, в темноту, но были и те, кто, пряча клыки и морды, прижался к ногам собратьев.
Луна вышла из-за облаков, растворив своим светом царящую тьму. И вой раздался по всему селению – звери звали друг друга.
Многих людей поразил до глубины души этот зов.
– Наши собратья уподобились праотцам! Почему мы должны оставаться с вами, слабыми, трусливыми и изнеженными? – сказали они и с криками, подобными звериным, устремились на вой.
Этих глупцов растерзали и сожрали первыми.
Прячась в темноте, звери пытались достать людей, уволочь кого-нибудь за собой. Но они не смели подходить близко, ибо боялись даже малого огня. Лишь один зверь осмелился подкрасться, схватил зубами и утащил ребенка. То был Аспир – его смогли узнать лишь по остаткам одежды на ставшем безобразным теле.
Всю ночь люди бодрствовали, зажигали лучины и факелы от светильника Нера, передавали огонь друг другу.
Наступило утро, и мир перевернулся, и стал вновь принадлежать людям. Личины зверей спали с нечестивцев, бродивших во тьме, и они попытались вернуться к тем, кого ночью желали растерзать.
– Разве виновны мы в том, что сделаны не из зерна и не из глины? – говорили они.
Люди не стали их слушать – схватили и прибили кольями к земле и оставили умирать. Пощадили лишь одну-единственную женщину и лишь потому, что она носила ребенка. Ей дали воды и хлеба, но не позволили приближаться к другим людям или говорить с ними.
Мару нашли в ее же хижине, которую она делила с двумя охранявшими ее старухами. Она лежала, бездыханная и холодная, словно давно была мертва. Все прочие тела, найденные в развалинах города, в хижинах селения, были растерзаны, но не тело Мары, будто даже чудовища страшились к ней приблизиться.
Люди стянули ее тело веревками и погребальными пеленами, положили в выскобленный древесный ствол и опустили в болото.
– Нельзя оставаться в этом месте, – сказал Нер, когда расправились со всеми нечестивцами. – Здесь отныне поселились черные души, и многие поколения уйдут, прежде чем эти стены очистятся.
Тогда люди собрались, подожгли свои хижины и двинулись в путь.
Едва племя остановилось на ночлег, от них сбежала женщина, которую лишь утром люди пощадили и лишь