собачонка, то и дело тявкающая тоненьким писклявым голоском, у другой же трёхлетний ребёнок, сын одной из служанок, которого они также как и собачку, таскали с собой ради увеселения. За ними, потупив взгляд в пол, шла Софи. Рядом с ней, на руках с маленькой Жаклин, карлица Жозефина. Позади всех, неся свой инструмент на плече, брёл паж-лютинист, также неотрывно сопровождающий свою матрону, дабы ежеминутно услаждать её слух музыкой.
Едва эта компания переступила порог, Альбер сразу понял, что его идиллии наедине с книгой пришёл конец.
Ни с кем до этого не разговаривая, баронесса подошла к столу и обратилась прямо к нему:
– Альбер?
– Да, мадам.
Заговорив, он встал и, как положено, застыл в поклоне. В момент, когда она устало оперлась о стол, он понял, что госпожа испытывает лёгкое недомогание. Скорее всего, она ещё не успела прийти в себя после обильного кровопускания, сделанного накануне вечером, к коему дамы прибегали ради модной бледности и худобы. Для женщин её положения веяния моды были законом, преступить который было немыслимо.
– Мы уже наслышаны, месье Альбер, что их монашеское величество, достопочтенный фра Ансельмо, дал вам почитать новую и весьма интересную книгу, – стараясь держать себя в руках, сказала баронесса.
– Вы абсолютно правы, мадам. Так и есть.
Отвечая, он, наконец, выпрямился и подвинул раскрытую книгу вперёд.
– Вы настолько дружны с почтеннейшим братом, что первым удивить он решил именно вас.
Сказав это, баронесса устало улыбнулась. Невежда, не сведущий в том, на какие жертвы способны пойти женщины ради своей красоты, мог бы подумать, что та попросту больна. Но Альбер, будучи не из таких, догадывался о причине сего недомогания.
– Покорнейше прошу извинения, – после секундной паузы, сказал он, готовясь поддержать сеньору, если ей уж совсем станет невмоготу.
– Не стоит извинений, – преодолевая слабость, махнула рукой баронесса. – Лучше покажите-ка нам, что это за удивительная книга такая.
– «Комедия» – быстро, всё ещё волнуясь, ответил Альбер.
– «Комедия»? Что, так прямо и называется «Комедия»?
– Да, мадам. Просто «Комедия».
– А кто же автор этой самой «Комедии»?
– Некий флорентиец. Данте Алигьери.
– Флорентиец. Ох, уж эти итальянцы! Всё у них лучше, чем у других. Ни в чём им нет равных.
– Вы правы, мадам. Эта «Комедия» поистине божественна. Мне никогда ещё не приходилось слышать или читать что-либо подобное.
– Тогда давайте читать вместе. Она, кажется, на флорентийском?
– Да, мадам.
– Прекрасно. Мой любимый «прононс». Нет во всём мире более тонкого и певучего диалекта.
И, сказав это, она уселась на лавку рядом с Альбером. После чего, бесцеремонно придвинув книгу к себе, перелистала её обратно к первой странице и начала читать, причём сразу же переводя с тосканского на французский ойль. Получалось это у неё куда лучше, нежели у Альбера,