bizzare. Ну, им и назвали всего одних.
– Какая прелесть! Селестина, у нас новая развилка!
«Вы отрицаете вампира – налицо спрут… Ладно, признаю, декламировать такое в затмение – то ещё развлечение».
– Сели? Селестина! – легонько стукнула её по ноге Сёриз своей.
– Ай, зараза. Да-да. Вы ничего такого не слышите, нет? Ладно, вернёмся к теме. Выходит, то ли чистое совпадение, вызванное праздностью, то ли некто столкнулся с тем же, что и мы, и начал сам искать ответы, то ли…
– То ли это не то какой-то трюк с целью проверить, хорошо ли подчищены следы, не то мудрёный способ заинтересовать в себе публику, раз уж и мы узнали про субботнее, – отметила Корнелия.
– Кстати, передай девочкам, что мы у них в долгу и признательны за избавление от походов в те кварталы.
– Ты ещё пожалеешь о своих словах, – хихикнула и подмигнула Корнелия. – Есть одно обстоятельство. Знаю, оно может быть притянуто за уши, но…
Корнелия складывала в уме следующее предложение, снизу же, тем временем, ничего не было слышно. Селестина прокляла чтеца за отсутствие выдержки и безразличие к ней, будто он мог знать, что его кто-то подслушивает, что его страшная немелодичная серенада нашла своего адресата, что она хочет как можно скорее завершить этот разговор и броситься к нему – да не может. Но для чего он ей? Для совета? Для неопределённой поддержки? Пожалуй, что так. Провидение было милостиво к Селестине, она вновь услышала его голос, уже удаляющийся. Она почувствовала облегчение, но вместе с тем и грусть, ведь всё же он неспешно покидал её. И мигом нашла наиболее вероятное объяснение той паузе: незнакомец покупал впечатлившую и его самого книгу, и теперь, не обременяющий торговца своими шокирующими повадками, полноправный владелец книги, он на ходу, останавливаясь ради поиска лучше освещённого направления, – электрические огни уже в этот час, но отчего-то не в минуты затмения, наряжали площади Выставки в перламутровое с золотом колье, – извлекал мудрость.
«А, вот ещё! Спрут – это лицемер. На него не обращаешь внимания: он обнаруживает себя внезапно. Комок слизи, обладающий волей, – что может быть страшнее! Капля клея, замешанного на ненависти».
– Но оно таково, – соизволила продолжить Корнелия. На самом деле прошла лишь пара секунд, но других таких мгновений, полных чувств, образов и рассуждений, Селестина не смогла бы припомнить, столь редки они в любой жизни. – «Нездешние» что-то понимают в урбэмпатии. Во всяком случае, один из них. И ты себя уверила, что той ночью наткнулась на русских, делавших странные замеры в области, близкой к возможному местоположению… чего бы-то там ни было по твоей гипотезе. Увы, я не выяснила, какой, по мнению «здешних», язык родной для «нездешних». В городе сейчас полно иностранцев, однако в данном случае совпадений многовато.
– На это, моя милая Корнелия, у нас есть своё «одно обстоятельство» опровергающего свойства, даже два, – и Сёриз принялась вводить Корнелию в курс предшествовавших их встрече открытий.
А до Селестины донеслось последнее,