какой-то сон в летнюю ночь…
Вернее, это был еще день. Вместе с настоящей ночью пришел настоящий сон наяву, мечта поэта. Небольшой командой человек в шесть мы отправились после завершения сейшна искать ночлег где-нибудь в округе. Это был спонтанный психоделический жест, свойственный хиппи: шаманистическим чутьем выйти на затребованные цели. Все были уверены, что жилье будет, и тупо ломили вперед. И действительно, когда уже стемнело, мы уперлись в какой-то небольшой особнячок, окруженный густым садом. Поглядели в окна – внутри пусто. Ну и заселились.
В трех комнатах мы разбились на три пары. Со мной была уже не та шальная эстонская гитана с рок-фестиваля, а некая питерская девочка, которую я тоже видел впервые. Наша компания прожила в этом особняке два дня и три ночи – пока не кончились найденные на кухне продукты. Девяносто процентов всего времени мы провели в постелях, при этом пребывая вне времени: некий коллективный галлюциноз на эротической почве. Я даже потом написал стихи под молодого Пушкина:
Как чудно было мне с тобой!
Готов я вспоминать хоть вечность
Те ночи, полные тобой,
Тех дней счастливых бесконечность…
Более того – послал их в «Литературную газету». И еще более того – получил ответ от главного редактора, который прислал мне длиннейший список книг, с содержанием которых следовало бы ознакомиться молодому поэту, прежде чем предлагать свои произведения на суд общественности. Совет мэтра подразумевал: «Скромнее нужно быть, молодой человек!» Да, такие царили времена…
Другим крупным мероприятием в лето 1972-го стал сейшн в Выру – районном центре на юго-востоке Эстонии. Собственно, какого-либо особого сейшна в смысле рок-фестиваля здесь не было. Но слух о том, что фестиваль состоится, в считаные дни разнесся по всей стране великой – от Прибалтики до Урала, от Белого моря до Черного. И народ повалил-поехал…
Весь месяц накануне выруского сейшна я провел в Питере – «поступал» в тамошний университет на экономический факультет. На самом деле поступал я весьма формально: серьезного желания учиться тогда не было, но и просто так где-то пахать не хотелось. Одним словом, я пришел на первый вступительный экзамен в рваных «левисах», красной нейлоновой куртке на голое тело, с хайром до плеч и в теннисках на босу ногу. Другие абитуриенты, в основном из глухих провинций, смотрели на меня ошарашенно, видимо, не вполне понимая, что я один из них (или нет?). Экзаменаторы тоже повели бровями. История, вопрос про крепостное право. Я, конечно, материал знал, хоть специально и не готовился: история – один из моих коньков. Разумеется, по билету все ответил. Вернее, только начал отвечать, а экзаменатор мне и говорит:
– Я вижу, вы эту тему знаете. Но что вы сказали бы по другим вопросам?
И начинает меня гонять по датам и именам. Оно и понятно: такого абитуриента нужно отсеять на первом же экзамене, чтобы не маячил тут. Выхожу из аудитории. Абитуриенты у дверей спрашивают:
– Ну что?
– Конечно,