не понимая ничего: как он здесь оказался, что это за место, сколько прошло времени и какова диэлектрическая постоянная в этом мире – короче говоря, нисколько не сопротивляясь нахлынувшему на него оцепенению.
Постепенно паззл из кусочков мозга начал складываться в нечто столь же округлое и двудольное. Иоганн заметил выцветшие обои на потолке, потом зеленоватые стены и белые рамы. Потом вспомнил аварию, заметил шкаф, проиграл в памяти явление Николая, заметил тумбочку и наконец, подобно альпинисту, разбившемуся обо все промежуточные выступы, упал на самое дно своего отчаяния.
Падение обернулось обширным удушьем и безобразной искристой тьмой под зажмуренными веками. Однако на этот раз было не так больно, как следовало ожидать. Возможно, гнев мумифицировался на сухом воздухе, или обреченность подавила последние очаги надежды. Иоганн поднялся с кровати, разжал кулаки и зачем-то подвинул к себе сумку, хотя еще секунду назад ему хотелось пнуть ее изо всех сил. Когда нечего терять, совсем нечего, только тогда появляется та самая свободная воля, что не раз приходила ему на край ума в более печальные дни.
[Модуль любит нас. Модуль желает нам только добра]
Проглатывая какие-то мысли, Иоганн как завороженный поднял выпавший тороид. 30 сантиметров в диаметре, гофрированная труба 80 миллиметров, укреплен изнутри герметиком и покрыт сверху кусочками толстой фольги. Кривовато, конечно, покрыт, зато издали почти идеальный тор, прямиком из трехмерной картинки. Блестящий бублик, вершина конструкции, корона, не допускающая коронного разряда, венец электричества самого высокого полета!
Иоганн опустил тороид на кровать и достал вторичку. Тускло блестящий цилиндр, замутненный белыми подтеками эпоксидки, напоминал огромную свечу. Да, люди, не покупайте эпоксидку в виде клея на строительных рынках! Может быть, как клей она и хороша, но как лак или компаунд – это писец! Мало того, что они у них огромный разброс по свойствам, они еще и хранят ее не пойми где, как и сколько. Хочешь прозрачную и блестящую, а получаешь, блин, молочно-мутную фигню. Если нужно только сверху что-то покрыть, уж лучше какой-нибудь лак изолирующий. Или уж тогда нормальную, разливную эпоксидку известных марок у надежных поставщиков.
Иоганн достал еще две вторички, не менее позорные, осмотрел все три, выбрал самую лучшую и оставил на полу. Остальные засунул обратно. Затем отложил рюкзак, поднялся и подошел к окну. За окном виднелся типичный деревенский пейзаж: участок этого дома, крыша соседнего дома, а также забор и огород, на территории которого бесшумно качались густые плодовые деревья. В те минуты Иоганн не обратил внимания на эту необычно добротную бесшумность (точнее – звукоизоляцию); тишина его скорее радовала, будучи именно тем, что требовалось его истертому мозгу. Впрочем, и покой все больше напоминал безвоздушный цемент. И все же, не успев в этом цементе окончательно задохнуться [и возродиться, как всегда, чем-то иным], Иоганн пережил нечто вроде глотка чистого кислорода.
Силуэт: