снаряда, чтобы разрушить хрупкий глиняный домик, лишить жизни его обитателей. Дэвид станет невольным убийцей той самой девушки, для которой страстно желал стать спастителем…
Холодный пот пробил. Голова отяжелела, будто там засело пушечное ядро. Обсуждение операции, которую решили назвать «Реванш», он слушал вполуха. В висках билось паническое «что делать?».
Поговорить один на один с командором, попросить отложить акцию? Невозможно. Военные операции по личным причинам не отменяют.
Нарушить приказ, спустить лодку, съездить на берег, предупредить Раду и ее семью? Невозможно. Дэвида арестуют прежде, чем дно лодки коснется воды.
Плюнуть на все, прыгнуть в море и положиться на волю Всевышнего? Невозможно. Его пристрелят свои. А если не пристрелят, то о возвращении придется забыть. На флоте его проклянут как изменника родины и шпиона, сообщат родителям, те не вынесут унижения, умрут…
Нет, жить предателем – самое страшное наказание. Долг офицера не позволит нарушить приказ, за исполнением которого он поставлен следить. Служебный долг превыше всего, ради него он готов отказаться от личного счастья и даже умереть.
Но готов ли он позволить умереть невинной девушке?
Неужели нет никакой возможности совместить личное и служебное, никакой лазейки, чтобы обойти приказ и не стать изгоем…
Лазейки не видел, и овладело отчаяние.
По возвращении на «Смелую Мечту» Дэвид приказал готовить людей и орудия к маневрам, сам закрылся в каюте. Долго, нервно шагал туда-сюда, обхватив голову обеими руками, будто не желал выпустить ни одной дельной мысли.
Мысли не приходили – ни дельные, ни какие-либо другие. Шагать надоело, тем более, что получалось почти на одном месте – каюта меньше, чем тюремная камера, натыкался то на кресло, то на стол. Три шага сделал, уперся в стену с крошечным, зарешеченным окном, повернул в обратный путь, уперся в стену с барометром. Он показывает «ясно». Глупый барометр! В голове Дэвида не «ясно», а полнейший «шторм»…
Сел за бюро в виде полукруга, обрезанного по диаметру и той стороной прислоненного к стене. Поставил локти, запустил пальцы в волосы, взгляд уперся в лежавший на бюро прибор с трубкой, стрелками и радиусом. Что за прибор? А, секстант. Для определения координат. Зачем определять координаты, если надо срочно спасать Раду? Прочь бесполезный прибор.
Или нет, пусть остается. Пригодится еще…
«Что же делать? – билось в мозгу. – Ведь она еще ребенок. Пятнадцать лет. И уже обречена…».
Вспоминал ее глаза, одновременно дерзкие и доверчивые, и понимал, что больше никогда их не увидит. Потому что в любом случае не-воз-мож-но. Даже если случится чудо, и девушка выживет после обстрела, у него не останется времени ее искать. После возвращения десанта корабли немедленно отчалят к родным берегам.
И даже если предположить, что случится второе чудо – Дэвид найдет Раду живой. Что потом?
Он же