ее, у самых дюн, горит дом, но там точно никто не живет. Отправился вдоль сплошной стены, в которой двери, присматривался, чтобы не пропустить ту, за которой Рада.
Вот она.
Но что это? Дверь распахнута и сбита набок. От костра, что посреди двора, одни головешки, огонь в печи не горит. Дом цел, людей нет.
Дэвид вошел внутрь. В свете далекого пожарища, проникавшего в окошко, разглядел унылую картину: повсюду разбросаны вещи, металлическая посуда на полу, там же черепки от глиняных горшков. Жилище покинуто впопыхах. Почему? Цыганам не было нужды убегать от обстрела, в их район ни один снаряд не попал.
Тогда что случилось? Неужели инквизиция его опередила? Или не дожидаясь ее, табор снялся с места и ушел в другие края?
Дэвид обошел все внутренние помещения, проверил чулан, чердак, подвал. Ни одной живой души не встретил – поворот событий, который они с Биллом не предусмотрели.
Вышел во двор, остановился возле превратившихся в уголь головешек. Потухший костер, потухшая надежда… Неужели все зря – искал выход, ворочался без сна, строил планы, оставлял товарищей в ответственный момент?
Ясно, что табор ушел, но почему девушка о том не предупредила?
А почему она должна была предупреждать? Он не пришел на второе свидание, что означало – продолжения отношений не будет.
Да. Глупо получилось. Совсем не так, как предполагал. Ничего не поделаешь. Поздно упрекать или обижаться. Здесь искать нечего, надо возвращаться к своим.
В последний раз обвел глазами двор. Никаких признаков, что хозяева сюда вернутся. Как быстро воцаряется заброшенность в покинутых людьми домах… Пустота. Лишь холодные головешки остались, да глиняная печка, которая глупо разинула свой круглый рот. В летней кухне на столе лежит нечто темное, объемное. Странно, вещи разбросаны, а там аккуратная кучка. Подошел. Оказалось – кусок ткани, в который что-то завернуто. Пригляделся. Да это же цветастый платок, который был на плечах Рады!
Развернул. Кучка апельсинов.
Кому?
Да ему же, Дэвиду!
Это знак. Рада рассказывала, что частенько ходила с подружками в апельсиновые сады за старой башней. В глубине их девушки еще в прошлом году построили шалаш, натаскали мягких кипарисовых лап, прикрыли тряпьем. Получилось нечто вроде домика, где они прятались от зимнего дождя, порывистого ветра или просто лежали, давая отдых рукам, поколотым апельсиновыми ветками.
Она там?
Недолго думая, капитан схватил косынку, выскочил за дверь, побежал вниз – к морю. В конце улицы, у горящего дома, повернул направо, взобрался на холм. Внизу, невдалеке от мостков полыхала заброшенная мельница, пожар пожирал ее деревянные внутренности, рыча и круша. За мельницей чернели сады. Дэвид – туда.
Хорошо просматривались лишь первые ряды, далее стояла непроницаемая завеса из ночи и дыма. Крикнул изо всех сил:
– Рада! Это я, Дэвид, выходи! Рада!
Прислушался.