синюшной белизной, из чего напрашивался вывод о том, что работа началась недавно. У одной из них были большие груди с бесцветными круглыми пуговичками; млечные бугорки второй, довольно скромные, были украшены темными сосками «географической» формы – в общем некрасивыми, но иррационально манящими, о чем говорили свежие синяки, краснеющие, словно острова вокруг материков.
Да и вообще когда-то давно, еще в бумажной газете ранних постсоветских времен, я читал слова одного великого модельера: «грудь – самая красивая часть женщины, а соски – глаза ее тела..
Частями и глазами отель «Романик» радовал.
Он относился к разряду семейных, то есть здесь на каждом шагу можно было споткнуться о чьего-нибудь ребенка, а порой и шаг было сделать некуда. Вероятно, на пляже какого-нибудь сверхвеликолепного «Манго», где один день проживания стоил больше, чем я заплатил тут за две недели, имелся строгий дресс-код даже для пляжа, но здесь царила вседозволенность нравов. Каждая женщина могла радовать всем, чем могла, и я сильно сомневался, чтобы кто-нибудь сказал хоть слово, явись она к морю без трусиков. Но, к сожалению, на такое еще ни одна не решилась.
А дети двадцать первого века не были детьми двадцатого, каким я помнил себя. Году в семидесятом или семьдесят первом мама возила меня на лето в Евпаторию: с рождения я каждую зиму болел воспалением легких, иногда даже по два раза за сезон, и она решила вылечить меня сухим крымским жаром. Те времена были эрой плотных купальников с трусиками типа шорт и лифчиками, напоминающими бронекабины воздушных стрелков. Но мы с пляжным приятелем, таким же гормонирующим пацаном, как и я, трепетали около взрослых, игравших в подкидного дурака на двух сдвинутых топчанах. Ведь одна тетка, чья-то некрасивая загорелая мать, протягиваясь к колоде за картой, наклонялась так сильно, что твердая синяя чашечка отходила от торса и под ней мы видели молочно-белую грудь. Когда однажды какой-то туз открылся, отлетев в сторону, она подалась еще сильней, спеша его спрятать, и между синим и белым мы увидели розовый сосок. Сейчас было стыдно вспоминать, что за тем последовало. А современные мальчишки, точно такие же, как мы, бродили по пляжу и перешагивали через голые женские груди, не отрываясь от своих плееров и прочей современной ерунды.
В восемьдесят… Каком именно, я мог вспомнить, но мне этого не хотелось, я и так вспомнил сегодня слишком много… В восемьдесят каком-то году, еще при Брежневе, мне выпала огромная удача: я поехал за границу, что в советские времена считалось подарком судьбы. Причем не по путевке, я был «бойцом» интернационального строительного отряда, ездил на целый месяц в ГДР, не платив ни за что, лишь обменяв рубли на социалистические марки для покупок: проезд, питание и проживание мы заработали сами, копая траншеи под руководством немецкого прораба.
Хотя за проживание в студенческом общежитии на улице Юрия Гагарина старинного города Дрезден стоило приплатить: подвальные душевые имели чисто германскую планировку – парни и девушки раздевались