вовлечь парня в малолетнюю банду щипачей или квартирных воров он избегал элегантно и красиво; так, что ни у кого у атаманов и рядовых членов этих банд не возникало даже мысли обвинить его в стукачестве. С противоположной стороной бесконечной войны – ментами, воспитателями, и их тайными «агентами» среди воспитанников дома – он тоже был в достаточно ровных отношениях. Не ложился под них, но и в явных контрах не состоял. Эти две группы, а также третья, самая многочисленная, инертная часть дома были для него фигурами ИГРЫ, которыми он к окончанию своего пребывания в детдоме научился великолепно манипулировать. Причем – учитывая его здоровый патриотизм – не в личных целях. Просто в результате его внешне совсем незаметных манипуляций это учреждение для абсолютного большинства воспитанников стало настоящим ДОМом, а те, кто не смог органично влиться в эту семью, как-то незаметно исчезли. Сам же Никита предпочел оставаться в тени; никаких общественно значимых постов не занимал, и в старших классах даже стал тяготиться домом, в котором все стало предельно предсказуемым и идеально отрегулированным.
– Эта ИГРА закончилась, – сказал Никита сам себе, и стал готовиться к новой.
Именно в этот момент в нем проснулась еще одна грань дара, которую сам Чернов назвал чуйкой. Внутри себя он усмехался, представляя, как поворачивается по сторонам света, и принюхивается, пытаясь угадать направление, в котором следует двигаться. Но со временем усмешки пропали; он действительно стал различать запахи своих предстоящих действий. Даже попробовал в какой-то момент разыграть комбинацию, которая «не очень приятно пахла». В результате – пара сломанных ребер, подтверждение этой весьма полезной способности, и новые ИГРЫ, которые привели его поочередно в техническое училище, потом в армию, на пограничную заставу. И, наконец, в военное командное училище, откуда весьма способный, но слабо мотивированный для карабканья вверх по служебной лестнице офицер отправился прямиком в штаб стрелковой дивизии, в ее оперативный отдел. Должность очень скучная по меркам боевых офицеров, которых в середине шестидесятых годов в войсках было еще много.
Тут жестокая действительность попыталась нанести первый удар по патриотической сущности Никиты. Круглая физиономия Хрущева, тезки, после его попытки развенчать культ вождя народов стала для Чернова своеобразной мишенью на стрелковом стенде, и от этой мишени буквально смердело чем-то протухшим. Никита расшифровал этот запах как стремление ничтожного существа потоптаться на мертвом теле гиганта, который вызывал прежде неописуемый ужас, вплоть до мокрых штанов. Ну, а заодно, и замазать собственные грешки, которых у нового руководителя партии и государства хватало.
Время шло, росло количество звезд на погонах, а значит, возможности вести более масштабную ИГРУ. Наконец, во время обучения в академии Генерального штаба, чья-то не менее светлая