янтарная жидкость в нем даже не шелохнулась.
– Так вот, Никита Владимирович, – широко улыбнулся Смирнов, – ты теперь уже выездной, да еще какой. Едешь сначала в Америку, потом – после комплектования совместной группы – в турне по Европе. Завидую!
Полковник по глазам начальства видел, что ничего тот не завидует. Больше того, это «турне» дохнуло на принявшую боевую стойку чуйку таким могильным тленом, что Никита Владимирович понял – поездка для него персонально будет иметь один конец.
– Точнее, начало, – усмехнулся он внутри себя, – в этом самом кабинете, а конца не будет. Даже заметки в траурной каемке в служебной прессе не появится. И искать меня никто не будет – один, как перст на свете. Значит… Значит, начинаем новую ИГРУ. Теперь мою личную.
– Когда выезд, товарищ генерал? – спросил он абсолютно спокойным голосом.
Начальник, очевидно, все же что-то почувствовал; таких высот без собственной чуйки достичь было невозможно. Опрокинув в широко раскрытый рот остатки коньяка, он пружинисто вскочил на ноги, и скомандовал, посмотрев на подчиненного вниз с высоты своих гренадерских метра девяносто:
– Две недели у тебя еще есть, полковник, чтобы привести дела в порядок. Ну, и отдохнуть, если хочешь. Новые… партнеры люди деловые. Там времени прохлаждаться будет немного.
– «Хозяева», – перевел для себя легкую заминку полковник, – а как же «турне», награда за долгую беспорочную службу?
– Разрешите идти?
Чернов изобразил каблуками гражданских туфель щелканье хромовых сапог с набойками – у него это хорошо получалось. Развернулся, и четким шагом, отработанным еще в срочную, а потом в училище, вышел из кабинета. И направился в собственный, как ни в чем не бывало.
– Что теперь, голову пеплом посыпать? – полковник по привычке скрыл горькую усмешку от сослуживцев, которых в коридоре встретилось совсем немного, – или достать из сейфа табельный пистолет и вернуться к генералу, мочкануть его за измену Родине. Иначе не назвать. Так ведь не дадут. Не супермен я. А если и получится – что потом! Расстреливать набежавшую охрану, и последний патрон себе? Нет, ребята, мы так не договаривались. ИГРА еще не закончилась.
Он предполагал, что за ним могут наблюдать. Потому его действия в штабе были абсолютно естественными. Никита Владимирович не жег документы, не рвал их в клочья и не прятал под пиджаком на вынос. По одной причине – не видел в этом никакой необходимости. Все планы и документы для общего пользования были у других сотрудников группы. В самом полном наборе – у генерала. Но не все контуры ИГРЫ, до завершения которой еще было далеко, полковник Чернов доверял бумаге. Его голова, в которой были прописаны шаги многоходовки, до самых мелких, незначительных – вот что нужно было «партнерам».
– Видимо, там, за океаном, нашелся человек не дурнее меня; разобрался с материалами, которые ему, конечно же, преподнесли, и понял,